Уездная учительница магии
Шрифт:
— Вот свинья! — сказал он с чувством.
Уборщик и правда был на редкость грязен. Мой кабан и то не позволял себе подобного. Лицо Виктора было черно от грязи и копоти, на одежде полно подпалин и прорех, какие появляются, если стоять близко к камину или костру, а на руках вздувались волдыри ожогов.
Хеймо выслушал наш рассказ и предложил:
— Давайте отведем его к Герхарду. Тут недалеко. Куда ближе, чем до школьной сторожки. Тащить его через весь город — благодарю покорно. А Герхард может о нем позаботиться. Если вы его хорошо
Это был наилучший выход: оставлять Ланзо с отцом не хотелось.
Хеймо перекинул безвольную руку Виктора через свою шею, рывком заставил уборщика подняться и повел по улице. Ноги у Виктора заплетались, голова упала на грудь и моталась, и выглядел он совершенным идиотом.
— Хм, а шнапсом не пахнет. Интересно, где он так надрался и что пил? — заметил Хеймо и дурашливо усмехнулся: — Не иначе, его собутыльником в Дикую ночь стал сам безглазый Грабб!
Герхард был вовсе не рад свалившейся на него обузе, но когда я посулила вознаграждение, подобрел, велел уложить Виктора на подстилку на полу и пошел согреть воды и заварить крепкого кофе.
— Не извольте беспокоиться, барышня, — сказал он, подмигивая. — У старика Герхарда есть отличное средство привести человека в чувство после веселой ночи. Одно сырое яйцо взбить, перцу побольше, рассольчика туда же, и…
— Ланзо, идем, — я потянула мальчика за руку. Ланзо стоял на коленях подле отца и заботливо поправлял на его плечах одеяло. — Скоро твой папа будет в порядке.
— Оклемается, коли в нем булькает простой шнапс, — заметил Герхард. — Но видал я людей в таком же виде, когда они возвращались из леса, побывав в гостях у безглазого. Они вроде как пьяные или дурные. Ничего не помнят, не говорят, мычат. Тогда мое средство не поможет, конечно. Тут ждать надо.
Я поскорей увела Ланзо, пока Герхард окончательно не запугал его своими воспоминаниями.
...И все же, где Виктор получил эти ожоги? И где он провел ночь после того, как вышел во двор?
До Кривого дома нас подвезли: мы удачно застали помощника хозяина овощной лавки в тот момент, когда он грузил в повозку купленные мной для кабана мешки со свеклой и овсом, чтобы доставить их по назначению. Парнишка любезно согласился доставить нас вместе с фуражом.
Запряженный в повозку ослик был стар, задумчив и медлителен. На своих двоих мы добрались бы куда быстрее, но нога разболелась, и я радовалась оказии.
На крыльце Кривого дома нас ждала новая корзина с ужином из «Хмельной коровы». Вельзевул жадно обнюхивал ее и пробовал поддеть крышку клыком. Задержись мы в городе, нам ничего бы не досталось.
Я отогнала свина, велела Ланзо забрать корзину и исследовать ее содержимое, а сама занялась ужином для Велли. Вспомнив наставления Герхарда, добыла из кучи старого барахла за домом помятый котел, поставила на печь и задумалась: надо чистить овощи для свиньи или не надо? Решила, что будет достаточно помыть, порезать и отварить.
Сначала
Блага столичной цивилизации начали потихоньку забываться, на моих руках появились плотные мозоли. Да и выглядела я теперь настоящей провинциалкой, чуть ли не фермершей. Собираясь за водой, надела самую потрепанную одежду, голову повязала косынкой, ноги сунула в каучуковые сапоги, пожертвованные мне кем-то из горожан — на два размера больше моего размера, но зато шерстяной носок не давил.
В таком неприглядном виде меня и застал Корнелиус, когда подкатил к колонке на своем шикарном автомобиле.
В первый момент я сильно смутилась. Сейчас, при свете дня, то, что случилось прошлой ночью, казалось сном или недоразумением.
Как вести себя с ним? Может, он ждет, что я кинусь к нему на шею, поцелую и спрошу, как прошел день? А вдруг он сожалеет, что вчера позволил лишнее? Сказал ненужные ему слова? Дал опрометчивые обещания?
Мой внешний вид — поношенная юбка, вытянутая шерстяная кофта и каучуковые сапоги не по размеру — также не добавлял уверенности.
Но Корнелиус держался так, как будто мы были близки уже много лет, и никаких недомолвок и недоразумений между нами не возникало. Он не стал говорить, что скучал, не стал требовать приветственного поцелуя, он просто улыбнулся — но так, что я поняла, как рад он встрече — и поднял ведро.
— Уже хозяйничаешь, — сказал он. — Так и надорваться недолго. Я нашел тебе хорошую комнату в городе рядом со школой. Она освободится через две недели. Переедешь туда и поживешь, пока я заново отстраиваю учительский коттедж. Место пожарища расчищать не будем, но недалеко от моего дома есть свободный участок, там и поставим новый коттедж. Что бы тебе хотелось в нем иметь? Обустрой его по своему вкусу.
Он замолчал, глянул на меня хмуро и добавил:
— Конечно, если ты собираешься задержаться в Крипвуде.
— Я сказала тебе это в момент нашей первой встречи и повторю вновь: никуда я не уеду. По крайней мере, до конца этого года. Но я рада, что ты больше не стремишься выставить меня из Крипвуда.
Наверное, я ждала, что он будет пылко уговаривать меня остаться навсегда, потому что была немного разочарована, когда он промолчал.
Он открыл дверь автомобиля и жестом пригласил садиться.
— Честно говоря, не знаю, стоит ли мне переезжать в квартиру в городе, — сказала я. — Теперь у меня хозяйство — кабан. Куда я его дену?
— Кабана придется отдать. Себе я его не возьму, уж прости. Сроду не держал скотину.
— А Регина была бы рада, — ответила я шутливым тоном, чтобы скрыть досаду. — Если его отмыть, выйдет милый домашний питомец. У вас ведь уже живет пони. Как там его... Вилли. Названный в честь столичной красавицы госпожи Вильгельмины Денгард. Жили бы у тебя Велли и Вилли. Разве не прелесть?