Уездный детектив. Незваный, но желанный
Шрифт:
Прижав грудь Григория Ильича локтем, свободной рукой я вытерла замаранное лицо, велела громко:
– Чародея мне сюда немедленно доставить! Либо Квашнину везите из богадельни, либо… Поезд уже прибыл?
Ответа не услыхала, Гриню вознесло, низвергло, снова подняло в воздух; голоса прочих присутствующих слились в нестройное бормотание. Я поднажала изо всех сил, закричала:
– Да вяжите его, ироды, к кровати приматывайте!
– Всем разойтись. – Уверенный баритон отчего-то имел запах мяты.
– Обезвоживание, – пискнул лекарь, – от него все беды.
Руки, чтоб убрать с глаз мокрые волосы, я отнять не могла, фыркнула в безуспешной попытке открыть обзор.
– И что же, – продолжал баритон, который был бы мной непременно опознан, если бы не уверенность, что обладатель его сейчас находится от меня за сотни верст, – Евангелина Романовна по примеру фильмотеатральных героинь не напоила своего возлюбленного изо рта в рот поцелуем? Попович, брысь отсюда.
Сквозь завесу волосяных сосулек я рассмотрела высокий мужской силуэт подле кровати, сердце пропустило удар, в голове зашумело.
– Семен?.. Аристархович…
Крестовский подтверждать эту смелую догадку не стал, взял меня за шиворот и поставил на пол шагах в трех от постели.
Мамочка, как же мне было в этот момент стыдно! Ведь один в один как с нашкодившей кошкой обращается. Самодур и мизогин.
Означенный господин на меня не смотрел, воздел руки с туманными чародейскими плетями, забормотал что-то гортанно-мелодичное, отчего всю мебель тряхнуло, как при землетрясении, хлопнул в ладоши. Волков, успевший уже додрейфовать до потолка, рухнул спиной на кровать. Наступившая тишина сперва оглушила, но скоро разбавилась весенним звуком капели. Из дырочки в боку медного умывального таза, стоящего на столике, вытекала струйка воды. Крестовский сжал ладонь, струйка зависла в воздухе, собираясь в огромную дрожащую каплю, даже скорее в водяной пузырь, который медленно поплыл к постели, лопнув мириадой брызг над лицом Волкова. Кадык Грини дернулся раз, другой…
Лекарь зааплодировал, а Давилов с видом кафешантанного конферансье провозгласил:
– Действительный статский советник, господин Крестовский Семен Аристархович, из чародейского приказа Мокошь-града!
Шеф обжег обоих гневным взглядом.
– Прекратить балаган! – Повернулся ко мне. – А с вами, Попович, мы сейчас будем беседовать.
Его синие глаза с брезгливостью остановились на моих руках, я быстро вытерла их о подол.
– Здесь беседу проводить изволите? Ох, простите. Здравия желаю, ваше превосходительство! Добрый вечер, с приездом. Добро пожаловать в…
Болтливость моя носила характер нервический и вполне мне свойственный. Я даже реверанс попыталась изобразить и даже неоднократно.
Шеф фыркнул.
– Вы, Степанов, отвезите госпожу пристава на ее квартиру, Евангелине Романовне следует немедленно принять ванну и переодеться. Или вы, Попович, в этих же апартаментах обитаете? – Он поморщился, обводя спальню широким жестом.
Григорий Ильич в этот момент исторг жалобный стон:
– Гелюшка…
Не вовремя как. Отчаянно покраснев, я щелкнула каблуками.
– Никак нет, проживаю на Архиерейской
– Ступайте, – разрешил Крестовский. – Давилов, не стойте столбом, проводите лекаря, его услуги нам нынче больше не понадобятся. Вы, юноша… Старунов? Чародей? Прекрасно. Значит, без труда отыщете где-то в квартире артефакт. Вы…
Дальше я не слышала, уже бежала по общему коридору на лестницу.
Семен? Приехал он, а не Эльдар. Почему? Зачем? Неужели настолько в меня не верит, что лично контролировать отправился?
– Экий, – сказал Федор, правя лошадкой через ярмарочную толпу, – чардей-чардеище, даже удивительно, какие чиновники в столицах обитают.
Я согласно вздохнула, вспомнив, какое впечатление на меня произвел Семен Аристархович при первой нашей встрече. Истинный лев, и грива его золотисто-рыжая, и вся повадка, высокомерная, уверенная, присущая царю зверей. Это уже потом я узнала, что бывает Семушка и нежным, и милым, и забавным, и что не прочь рядом с собой дворовую кошку терпеть. То есть не терпеть, плохое слово, на «терпеть» я бы ни тогда, ни сейчас не согласилась. Рядом видеть. Так хорошо. А вот нынче нехорошо у нас получилось, по-дурацки. До сих пор на меня за самоуправство зол? Так мне есть чем задобрить. Отчитаюсь по всей форме, гнев на милость непременно сменит. Я ведь молодец, немало в Крыжовене успела.
Губешкина охала, ахала и зажимала нос, когда явилась я к ней в шлейфе гадостных ароматов. Прислуга ее Дуняша запаха даже не заметила, очень уж визиту приказного возницы Степанова обрадовалась.
– Федор Федорович, – стрельнула она глазками, – не поможете девушке?
Мужик не отказался, они ушли на кухню, мы же с хозяйкой – в мою горницу.
Дуняша хлопотала, заставила Степанова притащить мне лохань, наполнила ее теплой водой.
– Вы плещитесь, барышня, мы с Феденькой пока чайку попьем.
Пока я мылась и кое-как вычесывала волосы, Захария Митрофановна сидела в кресле и развлекала меня разговором.
Новый чиновник из столицы? Не тот, которого ждала? То-то ей нынче в раскладе незваный гость выпал.
Губешкина была известной в городе гадалкой, работающей под псевдонимом «провидица Зара».
Да не валет выпал желторотый, а целый король кубков… Почему кубков? А она не знает, но он и есть. Ополовиненный. Не мужик, посуда. Тоже не знает… Незваный гость, да желанный… Эх, разбередит он сердчишко одной барышне… Да уж известно которой…
Слушала я рассеянно, потому что в гадания верила не особо. Нет, в само провидчество хозяйки я верила, только допускало оно такое количество толкований, что опознать предсказание было проще уже после события. Ну, например, предсказала мне Губешкина поломанный каблук, так дело оказалось вовсе не в обуви, а в противном пьянице с такою кличкой – Каблук.
И с Крестовским так же. Незваный и желанный. Оба определения в точку. А отчего бокал его неполон, выясним со временем. И о том, как Семену переобуться на ходу удалось. Он же раньше червовым выпадал? Кубки-то почти наверняка бубны.