Уездный детектив. Незваный, но желанный
Шрифт:
На вопрос про масти хозяйка пожала плечами и сообщила:
– Зол он, король твой.
– На меня?
– В том числе. И тревожен изрядно.
– Отчего?
– Не ведаю. Только до следующего полудня будешь с ним у повешенного.
– У дерева? На котором Блохина покойного нашли?
– Нет.
Ну вот как это все понимать прикажете? Потому гадания провидицы Зары в расчет я принимать не собиралась.
Платье я надела буднее, темно-зеленое, с воротником под горло. Приличное, но не особо удобное, карманов на нем не было, пришлось
– Мундир Дунька почистит, – пообещала хозяйка, – попытается то есть.
Воодушевленная этими словами, я освободила приказного Степанова из страстной девичьей осады (женит на себе его горничная, как пить дать), попросила у Губешкиной запасной ключ (неизвестно, насколько беседа с шефом затянется) и отправилась к начальству.
Семен Аристархович ждал меня в моем кабинете, то есть в кабинете Волкова, то есть даже не Волкова, потому как Гриня официально приставом еще не являлся, а в бывшем блохинском. Как-то так. Вопросы владения шефа не волновали нисколько, обосновался он в помещении до того по-хозяйски, что даже сделал мне замечание, что-де вошла без стука. Я обиделась, но браво отрапортовала:
– Надворный советник Попович по вашему приказанию прибыла!
Крестовский отодвинул поднос с ужином, будто мое появление отшибло аппетит. Давилов, стоящий подле стола с видом услужливого официанта, посмотрел на меня укоризненно.
– Позвольте доложить, – продолжала я, – о выполнении сыскарского задания…
– Сядьте, – перебил Семен Аристархович и кивнул регистратору. – Евсей Харитонович, будьте любезны прибрать.
– Чайку не желаете? – Давилов подхватил поднос.
Вот ведь подхалим, раньше меня так обихаживал, а теперь на другой объект переключился.
Крестовский чаю не пожелал, а меня о том даже не спросили. Дождавшись, пока за регистратором закроется дверь, шеф протянул ко мне через стол ладонь:
– Оберег.
А где же «здравствуй, милая», улыбка где, взгляд нежный? Дрожащими руками сняла я с шеи серебряную цепочку с подвеской-буковкой, положила на стол, пробормотала:
– Думала, Эльдар в Крыжовень едет.
– Ошиблась. – Шеф ткнул оберег кончиком пальца, будто дохлого жука. – Он пуст!
– Чего?
– Того, Попович. Когда мы виделись с вами на перроне столичного вокзала, ваша «ять» была заряжена полностью, я специально проверил, теперь же… – Он сжал кулон в ладони, прикрыл глаза. – Будто постоянно чародейские атаки отбивал.
– Не было ничего такого.
– Понятно, – сообщил Крестовский в пространство.
Хорошо ему, мне-то понятно ничего не было. Что за ерунда? Ну ладно, положим, между нами с Семеном Аристарховичем все кончено. Ну, решил он чувства на более достойный предмет направить, бывает. На эту версию «вы» с «Попович» указывают. Но меня-то в известность поставить надобно?
Посмотрев на шефа пытливо, я заметила испарину у него на лбу, видимо, немало сил на Волкова потратить пришлось.
– Григорий Ильич в порядке? – спросила я осторожно.
Ну
– Кто? – распахнул Семен свои сапфировые очи. – Ах, Чарльз Гордон уездного разлива, господин Волков. Разумеется, в порядке, хороводится с великими островными чародеями, в сонных пределах находясь. И дней семь еще там находиться будет.
– Перфектно… – Я запнулась, потому что мое паразитное слово шефа не радовало. – Он хороший парень, Волков этот, и добрый сыскарь, не хотелось бы…
И снова запнулась, подвесив окончание фразы, голос дрожал, реветь хотелось. Экая ты, Крестовский, дрянь. Неужели трудно было со мною как-то мягче порвать? Хотя бы письмом. Чтоб у меня чуточку времени на страдания осталось. Я ведь не железная и сразу про несколько вещей думать не могу.
– Хороший? – Семен протянул мне цепочку. – Ну-ну…
Наши пальцы соприкоснулись, когда я брала с его ладони оберег, привычная искорка пробежала под кожей к локтю. Спокойно, Геля, дыши. Забудь обо всем, отпусти, с самого начала понятно было, что не сладится у вас. Ты женщина современных взглядов, сильная и независимая, а он… Он это он. Твой начальник. И хороший, кстати, начальник, лучший из возможных. Поэтому страдать ты после будешь, в одиночестве. Сейчас честь мундира блюди.
Медленно вернула я цепочку на шею, спрятала ее за воротом, расслабленно опустила руки на колени.
– Думаю, про господина Волкова вам уже приказные все рассказать успели.
Крестовский кивнул, указывая на картонную папку:
– Рассказать и показать.
– Тогда я, с вашего позволения, повторяться не буду. – Голос уже не дрожал, только смотреть я старалась не на на собеседника, а чуть в сторону. – Приступлю непосредственно к делу, за которым вы меня в этот город направили. Блохин Степан Фомич, покойный пристав…
Рапорт длился минут двадцать. Подробно изложив все свои предположения и перечислив действия, я двигалась от события к событию. Шеф слушал внимательно, не перебивал, ему, в отличие от меня, записывать для памяти не требовалось.
Закончив, я налила из графина воды в стакан и осушила его до донышка.
– Понятно…
Я повторила манипуляции. Подождав, пока я отставлю посуду, Семен спросил с фальшивым дружелюбием:
– Стало быть, по факту у нас в приказе находится арестованная опиумщица, обвиняемая в убийстве госпожи Чиковой, и тело супруга последней?
– Именно. Мишкина в этом убийстве призналась, и как только будет возможно продолжить допросы, убийство Блохина…
– А Чиков?
– Что Чиков?
– Его застрелил некий мальчишка по фамилии Степанов из вашего револьвера?
– Да.
Смысл его вопросов от меня ускользал, потому что буквально пару минут назад я это все другими словами уже излагала. Застрелил в целях самообороны, сам о том пока не знает. И никто не знает, кроме меня, Волкова и приказного извозчика, который тело в морг отвез.