Уфф!

Хоменко Александр Иванович

Черный плащ даже не шевельнулся. Он, по-прежнему, любовался драконом, не обращая внимания ни на меня, ни на звон битого стекла. Я понял, что нашел "ахиллесову пяту" монстра, имя которому Черный плащ. Ноги мои превратились в подобие кошачьих лапок. Я уже был всего лишь в шаге от правителя. Я уже зачитал приговор. Мгновение - приговор будет исполнен.

– Кончилось мяско, завтра прилетай!
– сказал Черный плащ и помахал рукой улетающему в горы дракону. Потом он обернулся ко мне и восторженно крикнул:

– А милая зверушка, правда, сказочник?

"Завтра -

так завтра!" - подумал я и посмотрел в глаза черному правителю.

В глазах, блестевших в прорезях маски, были слезы умиления.

– Сказочник, я не в порядке приказа, а в порядке просьбы, - начал говорить Черный плащ неожиданно дружелюбным тоном, - надо бы здесь все подкрасить, подштукатурить. Лепнина осыпалась. Сделаешь?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛИНА

Лепнину я делать не люблю. Работа эта грязная, хлопотная и трудоемкая. Но задание нужно было выполнять, тем более что после штурма у дворца был вид совсем неприглядный. Когда я сюда попал, колонные красовались пышными капителями, балконы поддерживались снизу амурчиками, вдоль карнизов стояли прекрасные фигуры кариатид. Все нужно было сбивать, расчищать и делать новый декор.

Я, конечно, спросил у плаща, как он представляет себе лепнину по фасадам. Его фантазии хватило на змей, ящериц и драконов.

– А там, где были мелкие цветочки, что ставить?
– спрашивал я.

– Пауков, - отвечал Черный плащ.

– А химеры на крыше нужны?

На этот вопрос я получил тоже утвердительный ответ. Не плохо: мне нужна свобода действий в этом вопросе. Мужчин не хватало, женщины тоже были все заняты. Надежда была на подростков и детей. Юноши покрепче могли бы месить глину, дети поменьше могли бы лепить. Я был уверен, что детям это занятие понравится. Вспомнил, как сам в детстве лепил из пластилина все подряд: червячков, улиток, цветы, деревья, грибочки ...

Мне хотелось превратить эту работу в забаву. Пусть дети лепят все, что им заблагорассудится. А если не будет получаться, я выдам их творчество в качестве химер. Я был абсолютно уверен, что химер получится много. Неужели Черный плащ не поверит, что в неудавшихся козочках и птичках - грифоны и гарпии? Что он разбирается в искусстве!

Но нужно было найти человека, который бы все это дело взял под свою опеку. Мне не удалось разыскать настоящего скульптора, но после всех я остановился на кандидатуре смешного старичка, который любил рассказывать разные байки. Дедок был любим детьми, а это в моей затее было очень важной составляющей. Он был так стар, что уже сам не мог делать ничего. Зато язык его не останавливался ни на минуту. Старичок постоянно сидел в кругу детей и рассказывал сказки. Были у него сказки страшные, веселые, поучительные - словом, на любой вкус. Детям было ясно, что он все выдумывает, но выдумывал он так ловко, что у мальчиков и девочек, рты не закрывались. Они выслушивали очередную байку, а потом просили его: "Еще!" Процесс продолжался. Иногда в байках было много глупостей, но это - с точки понимания взрослых. Детей

же всякие глупости забавляли особенно. Возможно, дедок рассказывал своим подопечным и страхи из своего детства. Так он становился вровень со своими слушателями. Иногда казалось, что этот дедуля среди детей - старший ребенок.

– Но откуда он эти байки берет?
– говорили, смеясь, взрослые.
– Не было у нас такого отродясь.

"Да, откуда?" - соглашаюсь я. Но для меня было сейчас главным то, что к моим цыплятам приставлена квочка, то есть то, что они будут под присмотром. Навезли глины, залили ее водой и процесс лепки новых скульптур пошел полным ходом.

Я оббегал полцарства, сделал распоряжения там и сям, был у Фло-Фа, видел, как она синтезирует гигантских раков, писал с царем и Гармоником новую историю о славной эпохе плаща и выбился из сил вконец. Еще нужно было узнать, как дела у Целителя, но это я отложил на потом.

Устав, я рухнул возле чанов с размокающей там глиной и стал рассматривать глиняные химеры. Чудаковатые существа со смешными мордашками походили больше на сусликов и котов. От чудовищ во всем этом зверинце были только когти, клыки, гривы и хвосты, как у свинок. В остальном - все существа выглядели весьма мило и забавно. Лепнина сохла под солнцем, была выставлена на большой площадке рядами, а дети тем временем окружили дедка и выпрашивали у него новую байку.

– Еще расскажи, еще!
– напористее всех просил мальчик, очевидно, самый маленький из всех.

– Только не очень страшную!
– просила девочка, катающая шарик из глины в руках, - я после страшных плохо засыпаю, но все равно, чтобы интересно было!

Дедок поводил бровями, посмотрел куда-то вверх, потом закрыл глаза и так с закрытыми глазами начал:

"Случилось это за полчаса до третьего июня, в день обмолота зёрен маракуйи.

Неба тогда не было. Что-то там вверху было, но никто не знал что. А людям и некогда было узнавать, что там наверху: нужно было работать.

– А теперь дружно разгибаемся, раз-два!
– командовали звеньевые.

– Размяли спины? К работе опять наклоняемся, раз-два!

Истоки Обряда разгибания спин на счет "раз-два" имел большое значение

для народа горби: так они благодарили землю за то, она бесконечна щедра. Взгляд вперед означал то, что щедрость земли не имеет границ. К тому же обряд имел и практическое значение: именно после обмолота маракуйи девушки знакомились с парнями для продолжения рода.

Дугоспинный Олям целый год быстрее всех засеивал, пропалывал и убирал свой участок.

Неподалеку трудилась Омаляхаля - девушка подвижная, во всем усердная. Она тайно следила за Олямой и восхищалась им.

Олям замечал эти взгляды и думал: "Такую бы мне девушку - да в жены! А горбик-то, горбик у нее какой! Хороша!" Думал он так потому, что кроме горбика и заметить-то толком ничего нельзя было. Олям часто представлял себе счастливую жизнь с "Омаляхалюшкой" - так он тайно называл избранницу своего сердца. Олям вздыхал, улыбался своим мыслям, но нужно было дождаться праздника.