Углерод
Шрифт:
– Исчезнешь ты, прокормит она Машу и Серёжу? А? Думай. Сможет она в одиночку двух детей поднять?
– Она не сможет! Она - домохозяйка... Мы поженились сразу после университета. Она даже из второго декрета ещё не вышла.
– Да? Ну что же, прямо беда. Давай, соображай. Что ей останется? Правильно. Снова выйти замуж. И хорошо, если нормальный мужик попадётся, а если нет? Ты только представь, ты тут гниешь, а у тебя дома какой-то обсосок... Как, говоришь, её зовут? Ксюшу?
– Леонид начал развивать "наступление", глядя как куча мусора тяжело задышала и даже начала делать какие-то подвижки.
– Так вот, ты здесь,
– Я вернусь!
– еле слышный, но полный решимости шёпот ознаменовал собой успех мероприятия.
– Что ты там мямлишь? Я не понимаю.
– Я вернусь домой! Выживу и вернусь!
На свет появилась верхняя половина тела бедолаги
– С возвращением!
– Леонид ответил широкой улыбкой, больше напоминающей оскал.
Когда оба успокоились, перед Леонидом предстал высокий мужчина средних лет, весьма рыхлой комплекции в деловом, но очень грязном костюме, который когда-то кажется, был синим. На ногах почему-то отсутствовала обувь. Из рассечённого фонарём лба, сочилась кровь, но он даже не замечал повреждения и смотрел сверху-вниз на Леонида, как ему показалось, со смесью растерянности, злобы, благодарности и вины. Он никогда бы не подумал, что человеческий взгляд может выражать столь широкий спектр эмоций одновременно.
– Ну давай знакомиться, меня зовут Лёня и ты меня чуть не убил.
Леонид протянул руку, здоровяк ответил рукопожатием, сильно сдавив кисть.
– Андрей.
– пробасил недавний обидчик, ещё несколько минут назад чуть ли не визжавший на девичий манер.
– Извини, я не хотел. Бес попутал.
– Да ладно, размялись и то хорошо. А теперь, Андрюша, расскажи мне всё с самого начала...
Около получаса, теперь уже компаньоны, провели в кромешной темноте. Заряд аккумуляторов рано или поздно должен был иссякнуть, а скитаться по коридорам на ощупь, когда по ним ходило что-то непонятное и явно опасное было опрометчиво. Кровь из рассечения с трудом, но удалось остановить.
Андрей поведал о том, как пришёл в себя в просторном помещении похожем на ангар, о том, как бродил по коридорам и, как встретил своего коллегу по имени Виктор. Рассказ о глупой, но безусловно героической гибели Витька, оптимизма не внушал, но изрядно повеселил техника. Бывший десантник отказался ретироваться перед владельцем тяжёлой поступи, и очень громко орал, встретившись с ним лицом к лицу. Что именно сделал с несчастным приятелем Топтун, Андрей не знал, так как услышал короткий, полный ужаса вопль уже в движении. Он бежал сломя голову, подсвечивая дорогу телефоном, пока не оказался в этом помещении.
– И сколько, говоришь, ты здесь сидишь?
Техник не видел собеседника, но уголёк сигареты выдавал того с головой.
– Не знаю.
– прозвучало в метре от него.
– Как так "не знаю"? У тебя вон какие часы или они сломаны?
– Часы? Я и забыл про них!
– воскликнул Андрей. В темноте появился тусклый зелёный кружок.
– Двадцать седьмое число... Последнее, что я помню это двадцать пятое!
– Значит третьи сутки
Услышав, что компаньон начинает что-то быстро бормотать и кажется вскоре начнёт истерить, Леонид включил фонарь и направил тому в глаза.
– Эй-эй, не начинай опять. Заткнись, успокойся, сосредоточься на побеге. Хорошо? Умница. Что меня ещё интересует, эта сволочь ходит здесь через равные промежутки времени?
– Может и да. Тоже не знаю. Могу сказать точно, он постоянно ходит с одной скоростью. Готов поклясться, перед тем как убить Витька, он шагал также размеренно и после... Пока не пришёл ты... Тоже. Как пить-то хочется.
Все трое с лишним суток, Андрей просидел без воды и еды, и только сейчас жажда и голод начали его терзать.
– Извиняй, есть только курево, и то, надо бы поэкономнее расходовать. Допустим... Даже не так. Предположим, мы сможем от него просто убежать, нам повезёт, и эта тварь не способна бегать, но всё равно как-то безрадостно. А что скажешь о направлении? В прошлый раз, если стоять лицом к двери, он шёл слева направо, до этого как было?
– По-моему также.
– неуверенно ответил Андрей.
– Ты же сам видел в каком я был состоянии.
– С одной скоростью, в одном направлении? Стало быть, по кругу. Патрулирует что ли?
Леонид снова включил фонарь, прошёлся по комнате разминая конечности.
– Слушай меня, Андрейка, внимательно. Очень внимательно слушай. Сейчас мы сидим здесь тихо-тихо, очень тихо, как мыши. Дожидаемся пока эта гадина пройдёт здесь ещё раз. И чтобы без воплей и паники. Засекаем время. Ждём пока пройдёт опять, снова засекаем время...
– А зачем?
– перебил его Андрей.
– Что это даст?
– Если он действительно наматывает круги, это даст нам среднее время одного захода, а значит...
Неизвестная тварь снова не позволила Леониду закончить мысль, известив о своём приближении тяжёлыми шагами. Видя, как напарник теряет самообладание и собирается снова зарыться в мусор, техник, вопреки желанию сделать тоже самое, одним движением подскочил к Андрею. Тот уже развернулся к нему спиной и начинал маскироваться. Схватив Андрея левой рукой за шею, как если бы проводил удушающий приём, правую, всё ещё держа включенный фонарь, Леонид завёл под мышку взяв шею несчастного в замок. Не без труда, развернул лицом к потолку, вместо того, чтобы успокоить Андрея слегка придушив, он выключил фонарь и игнорируя сопротивление принялся шипеть ему на ухо:
– Шёпотом повторяй за мной.
– очень тихо требовал техник, немного сдавив шею.
– Повторяй! Семья, жена, дети. Семья! Ксюша, Маша, Серёжа. Повторяй! Семья, дом. Я вернусь домой! Ксюша, Маша, Серёжа, Ксюша, Маша, Серёжа. Домой...
Прекратив вялые попытки вырваться, тот принялся повторять всё, что ему нашёптывал Леонид. Чем ближе и громче становились шаги Топтуна, тем громче становился шёпот. Андрей слушал только голос горе-психолога, без остановки повторяя всё то, что было важно для него именно сейчас. Если бы в этот момент Андрей мог нормально соображать, то удивился, как мало ценит в этой жизни. Бумажки, тряпки, чьё-то уважение, зависть каких-то непонятных людей, всё было где-то там, ненастоящее, глупое, несущественное. Повторяя незамысловатую мантру в полной темноте, он обретал цель, единственно верную. Шаги постепенно стихли, техник отпустил Андрея, посветил в залитое слезами лицо.