Угол атаки (Солдаты удачи - 7)
Шрифт:
– Продолжай, - кивнул Ермаков.
– А чего продолжать? Сколько бабок на твоем счету в Дойче-банке?
– Откуда ты знаешь про этот счет?
– Я задал вопрос. Не хочешь - не отвечай. Я и так знаю.
– Почему, отвечу. Мне нечего скрывать. Около ста тысяч марок. Хочешь знать, откуда они? Это валютные премии за контракты. Абсолютно законные.
– Не ври. Это недостойно тебя. На твоем счету шесть миллионов долларов. Они поступили три дня назад из Каирского национального банка. Они, может, и законные.
– Шесть миллионов?!
– Ермаков даже засмеялся.
– Что за херню ты несешь? Какие шесть миллионов?
Юрий встал.
– Я, пожалуй, пойду. Выздоравливай, батя. Если что будет нужно, позвони.
– Сядь!
– приказал Ермаков.
– И переставь стул. Чтобы я мог тебя видеть. Рассказывай все, что знаешь. Все!
Юрий придвинул вплотную к кровати стул, достал из кейса "ноутбук" и раскрыл перед отцом.
Потом включил его и сунул в приемное устройство дискету.
– Смотри сам. Я скачал это сегодня ночью из нашей базы данных.
– Ты с ума сошел!
– поразился Ермаков.
– Тебя же посадят!
– Посадят - буду сидеть. Смотри.
Генерал-лейтенант Нифонтов остановил запись, сделанную по заданию УПСМ опергруппой ФАПСИ, и вопросительно взглянул на полковника Голубкова:
– Ты знал?
– Да. Вчера вечером доложил Зотов.
– Почему сразу не подняли тревогу?
– Дежурил сам Ермаков.
– Он арестован?
– Нет. Я приказал делать вид, что никто ничего не заметил.
– Почему? Как вообще могло случиться, что в наши данные может заходить всякий кому не лень?
– Лейтенант Ермаков не всякий.
– Не имеет значения! И вообще! Этот разговор, как я понимаю, был вчера?
– Да, около десяти утра, - подтвердил Голубков.
– А почему мы слушаем его только сейчас?
– Это ты у меня спрашиваешь? Нифонтов вызвал помощника:
– Когда доставили пленку?
– Только что. Я сразу вам ее передал.
– Почему доставили не вчера - не спросил?
– Спросил.
– И что?
– Спецкурьера не было. Один в отпуске, другой уволился, а у дежурного жену увезли в роддом; Начальник его отпустил.
– Очень хорошо, очень, - покивал Нифонтов.
– Не отпустить дежурного спецкурьера к рожающей жене - это было бы негуманно. Дети - наше будущее. И кто родился?
– Мальчик.
– Поздравь папашу от моего имени.
– Ему будет приятно это услышать.
– Надеюсь, - сказал генерал-лейтенант Нифонтов.
Помощник вышел.
– Да когда же это кончится?
– спросил Нифонтов.
– А, Константин Дмитриевич? Сутки лежит оперативная запись! Сутки! Ну как можно так работать?
– Можно, как видишь. Работаем.
– Так и работаем!
– загремел Нифонтов.
– Тащимся за событиями, как баба за ишаком! Ползем, как ман... Как...
Голубков
– У нас есть чем утешиться.
– Ну, чем?
– Наши контрагенты работают в таких же условиях.
– Тогда, конечно, все в порядке, - буркнул Нифонтов.
– Лейтенанта Ермакова немедленно арестовать. Назначить служебное расследование. С этим нужно покончить раз и навсегда! Начальника охраны ко мне!
– бросил он в интерком.
– Не спеши, Александр Николаевич, - остановил его Голубков.
– То, что есть в нашей базе данных по "Госвооружению" и "Фениксу", Ермаков-старший и без нас знал.
– Там есть и то. чего он не знал. И не должен знать. Он вообще не должен знать, что мы занимаемся этим делом.
– И о предупреждении ЦРУ он наверняка не знал, - добавил Голубков. Теперь знает.
– И что?
– Ты видел шифровку от Пастуха. О том, что в Потапово прибыла "Мрия". Есть и другая информация. Из Улан-Удэ вышел железнодорожный состав с модулями Су-39. Не нужно объяснять, что это значит?
– Не разговаривай со мной как с идиотом! Это значит, что готовится отправка новой партии истребителей.
– О том и речь. Вспомни, что тебе куратор сказал. "Мы не поставляем самолеты талибам". Значит, запретить загрузку и отправку "Мрии" ты не можешь. Не можешь даже приостановить. При всех твоих полномочиях. Как ты можешь вмешаться в то, чего нет? Не можешь, правильно?
– Голубков помолчал и закончил: - А Ермаков может.
– Если захочет, - сказал Нифонтов.
– Новость об операции ЦРУ заставит его очень серьезно об этом задуматься.
– Выходит, ты предполагал, что этот чертов лейтенант сразу побежит с дискетой к отцу?
– Нет, конечно. Но что случилось, то случилось. Глупо не попытаться извлечь из этого пользу. Включай.
Но вместо того чтобы пустить продолжение записи, Нифонтов отмотал пленку назад. В динамике вновь прозвучал голос Ермакова-старшего:
"- Шесть миллионов?! Что за херню ты несешь? Какие шесть миллионов?"
Нифонтов снова вернул пленку, еще раз прогнал эти слова.
– У тебя нет ощущения, что он действительно об этих миллионах не знал?
– Как он мог не знать?
– удивился Голубков.
– Шесть миллионов долларов. Пустяк? Просто лапшу на уши вешает сыну.
– Нужно будет показать пленку психологам, - отметил Нифонтов и нажал клавишу "Play".
В динамике зашуршало. Фон. Но запись шла. Высокочувствительная пленка фиксировала легкий гул работающего "ноутбука", шелест компьютерной клавиатуры, другие неясные шумы, выдававшие присутствие в зоне действия микрофона какой-то жизни. Потом щелкнуло, все стихло.