Уголек в пепле

Тахир Саба

Ее губы изогнулись в некое подобие улыбки, только совершенно безрадостной.

– Я… я не… – Как она узнала про письмо? Вспомнился шорох, который я слышала в холле после того как вышла из ее комнаты этим утром. Она видела, как я с ним возилась? Может, клерк курьерской конторы заметил на ней изъян? Не важно. Я подумала о том, что слышала от Иззи, когда только пришла сюда. Комендант видит и знает то, что не должна знать.

В дверь постучали, по команде Коменданта в комнату вошли два легионера и отдали

честь.

– Взять ее, – велела Комендант.

Легионеры схватили меня, и теперь стало ясно, зачем ей понадобился кинжал.

– Нет, пожалуйста, нет…

– Тихо, – она обронила мягко, словно произнесла имя любимого.

Солдаты пригвоздили меня к стулу, их руки в тяжелых, как кандалы, доспехах держали мои руки, их колени опустились на мои ступни. Лица обоих не выражали ничего.

– Обычно я выкалываю глаз за такую дерзость или отрубаю руку, – размышляла Комендант. – Но не думаю, что покалеченная ты будешь так же нравиться Спиро Телуману. Тебе повезло, девочка, что мне нужен телуманский меч. Тебе повезло, что он положил на тебя глаз.

Она уставилась на мою грудь, на гладкую кожу прямо над сердцем.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Это была ошибка.

Комендант наклонилась ближе. Ее губы оказались всего в нескольких дюймах от моих, мертвые глаза на мгновение вспыхнули ужасающей яростью.

– Глупая девчонка, – прошептала она. – Ты еще не запомнила? Я не терплю ошибок!

Она сунула кляп мне в рот, затем взяла раскаленный нож и сделала глубокий надрез на коже. Она резала медленно, очень медленно. Запах обожженной плоти ударил в ноздри, и я услышала свои мольбы о пощаде, потом рыдания, потом крик.

Дарин. Дарин. Думай о Дарине.

Но я не могла думать о брате. Оглушенная болью, я не могла даже вспомнить его лица.

18: Элиас

Элен не умерла. Она не могла умереть. Она пережила посвящение, пограничные стычки, порки. Если бы она умерла сейчас от рук подлеца Маркуса, это было бы немыслимо. Часть меня, что все еще была ребенком, та часть, о существовании которой я уже забыл, выла от боли и ярости. Толпа во дворе подалась вперед. Курсанты вытягивали шеи, пытаясь разглядеть Элен. Лицо моей матери, высеченное изо льда, исчезло из виду.

– Очнись, Элен, – кричал я ей, не обращая внимания на окружающую нас толпу. – Давай.

Она умерла. Она не смогла этого вынести. Какое-то мгновение, которое показалось мне бесконечным, я держал ее на руках, отупев от мысли, поразившей меня. Она мертва.

– Прочь с дороги, черт вас побери, – голос деда звучал издалека, но спустя миг он уже оказался рядом со мной.

Я смотрел на него, потрясенный. Всего несколько дней назад я видел его мертвым на поле боя в моем кошмарном сне. Но вот он здесь, живой и здоровый. Он потрогал шею Элен.

– Жива еще, – сказал он. – Но едва-едва. Разойдитесь!

Дорогу!

Он вынул меч, и толпа расступилась.

– Врача сюда! Найдите носилки! Шевелитесь!

– Пророк, – выдавил я. – Где Пророк?

Будто услышав мои мысли, явился Каин. Я передал Элен деду, борясь с желанием придушить Пророка за все, через что он заставил нас пройти.

– Вы умеете исцелять, – процедил я, стиснув зубы. – Спасите ее. Пока она еще жива.

– Я понимаю твой гнев, Элиас. Ты чувствуешь боль, печаль… – Его слова казались мне вороньим карканьем.

– Ваши правила – никакого обмана. – Спокойно, Элиас. Сдержись. Не сейчас. – Но Фаррары обманули. Они знали, что мы пойдем через ущелье. Они устроили на нас засаду.

– Разум всех Пророков связан меж собой. Если бы один из нас помогал Маркусу и Заку, остальные бы тоже это знали. Ваше местонахождение было скрыто от всех.

– Даже от моей матери?

Каин сделал многозначительную паузу.

– Даже от нее.

– Вы прочли ее мысли? – спросил дед за моей спиной. – Вы совершенно уверены, что она не знала, где был Элиас?

– Чтение мыслей не похоже на чтение книг, Генерал. Для этого необходимо изучать…

– Так вы можете ее прочесть или нет?

– Керис Витуриа избрала темные пути. И мгла покрывает ее словно плащ, пряча от нашего взора.

– Значит, нет, – сухо произнес дед.

– Если вы не могли прочесть ее мысли, – сказал я, – как вы можете знать, что она не помогала Маркусу и Заку? Их мысли вы прочли?

– Мы не чувствовали такой необходимости…

– Пересмотрите свое мнение, – во мне закипал гнев. – Мой лучший друг умирает, потому что эти сукины дети напускали вам пыли в глаза.

– Сайрина, – позвал Каин одну из Пророчиц, – поддержи пока состояние Аквиллы и изолируй Фарраров. Никто не должен видеть их. – Пророк повернулся ко мне. – Если то, что ты сказал – правда, значит баланс нарушен и мы должны это исправить. Мы исцелим ее. Но если мы не сможем доказать, что Маркус и Зак обманули, мы предоставим Претендента Аквиллу ее судьбе.

Я коротко кивнул, но в мыслях как только не проклинал Каина. Ты идиот! Тупой отвратительный демон! Ты позволяешь этим кретинам победить. Ты позволяешь им уйти от ответственности за убийство.

Дед, непривычно молчаливый, направился в лазарет вместе со мной. Когда мы подошли, двери распахнулись и появилась Комендант.

– Ходила предупреждать своих лакеев, Керис? – спросил дед, грозно возвышаясь над своей дочерью.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты предала свой клан, девчонка, – произнес дед, единственный человек во всей Империи, кто осмеливался обращаться с моей матерью пренебрежительно. – Не думай, что я это забуду.

– Вы выбрали своего фаворита, Генерал, – глаза матери скользнули по мне, и я заметил вспышку нескрываемой ярости. – А я выбрала своего.