Угроза эволюции
Шрифт:
— Дальше вы пойдёте со мной в служебное помещение, где сможем спокойно поговорить, — и, будто не сомневаясь в согласии, старушка весьма грациозно развернулась и скрылась в видневшемся за дверью коридоре.
Я поколебался секунды две. Плюнуть на странную бабку и продолжить осмотр? Или поддаться ощущению неслабой интриги? От Араха не поступало никаких подсказок. Заснул он что ли?
Интуиция влекла вперёд. От незнакомки веяло тайной. Не сомневаясь больше, прошмыгнул в дверь и догнал медленно идущую по коридору старушку. Вскоре мы оказались в небольшой комнате со столом, парой стульев и удобных кресел, рабочей инфопанелью и пищевым
— Предложить вам кофе или чаю? — поинтересовалась женщина.
— Пожалуй, не стоит. Лучше расскажите, о чём хотели поговорить.
— Что ж, давайте присядем, — она опустилась на стул напротив меня и положила правую руку на стол, ритмично постукивая средним пальцем, на котором обнаружилось серебряное кольцо с крупной золотой надписью "Silentium est aurum" [42] .
Между фразами губы старой женщины слегка шевелились, она издавала едва различимые шипящие звуки, совпадающие по ритму с движениями пальца. Это не могло не насторожить. Решил проверить необычный псиэм тщательнее. И для начала привычно замерил лир.
42
[42]. Silentium est aurum (лат.) — молчание — золото.
Наверное, другой ликтор на моём месте вскочил бы и выстроил атакующую псиэм-волну. Или дал команду симбионту. К слову о нём: Арах будто и в самом деле уснул, практически не реагируя на происходящее.
Но за последние месяцы я привык ко всему из ряда вон выходящему, в том числе к общению с аномальными альсеидами.
Да, бабушка оказалась далеко не простой.
— Двадцать четыре лир, — сухо констатировал я, естественно, не вскакивая, да и вообще не делая резких движений. — Любопытно, во-первых, как вам удалось достичь превышающего максимум показателя, во-вторых, как обращённая альсеида смогла дожить до столь… хм, преклонного возраста? Обычно, уж простите, вас находят и казнят молодыми.
— Ты молодец, обладаешь выдержкой, — похвалила старушка, без раздумий перейдя на "ты". — Думал, твоя Вивьен первая такая? Нет уж, как теперь видишь, первой была я.
Мысленно чуток поматерившись на ситуацию, я проговорил:
— А вы, как погляжу, хорошо обо мне осведомлены. Я про вас совсем ничего не знаю. Так нечестно. Хотите продолжения разговора, представьтесь, для начала.
— Меня зовут Аурелия, — сказала старушка. — Этого пока достаточно. Да, меня давным-давно казнили бы твои предшественники, если б не пряталась хорошо. И меня защищали. Кто именно, возможно, узнаешь со временем. Если захочешь слушать и учиться.
Я скептически скривил губы.
— Ликтору учиться у альсеиды — забавная постановка вопроса.
— Получать полезные знания можно у любого, кто способен их дать, — ответила Аурелия всё тем же ровным тоном. — А разделение на своих и чужих, правильных и неправильных во многом условно. Всё зависит от обстоятельств, точки зрения, целей и приоритетов.
— Ну, я-то точно знаю, чем обусловлено разделение между ликторами и нашими "клиентами".
Говоря это, одновременно проверил новую знакомую на присутствие ментального отпечатка насекомого. Его не было. Бабушка не врала — она такой же феномен, как Вива.
— Не сомневаюсь, — кивнула златовласая альсеида. — Но что мог бы тебе сказать инсектант со своих позиций? А вот что: "Чем вы — носители мерзких
— Занимательная схоластика, — я вновь скривился. — Но нет пока ни времени, ни желания погружаться в такие пучины псевдофилософии.
— А ты потом как-нибудь найди время. Поверь, будет полезно.
Я помолчал, с интересом разглядывая старую альсеиду — доселе нечто невиданное (не беря в расчёт тех, кто спокойно доживает до старости необращённой, будучи на учёте Конгрегации).
— А вы, стало быть, знаете Вивьен?
— Девочку нет, — качнула головой Аурелия. — Так, видела в детстве пару раз издалека. Но вот мать её хорошо помню. Сильная и умная была альсеида, очень интересная. Не один мужчина из-за неё покой потерял. Неудивительно, что родила такую интересную дочь, повторяющую мой путь.
— Вы ничего не путаете? — я настороженно наклонился вперёд. — Мать Вивьен, насколько помню с её слов, была обычной женщиной.
— Я никогда ничего не путаю, несмотря на глубокую старость, — Аурелия улыбнулась. — Даже помню, что ты Сиор, а не Публий, хотя весьма на него похож.
Потерев виски и попытавшись сконцентрироваться на главном, я сказал:
— Так о чём именно, всё-таки, вы хотели со мной поговорить? Я, конечно, рад знакомству, но у него же наверняка есть цель.
— Цель — утолить твою жажду знаний. Пришло время, ибо события набирают оборот, мчась к точке невозврата, — Аурелия, видно, любила строить красивые фразы. — Например, познакомить тебя с содержанием "Апокрифа эволюции", чего ты весьма хотел.
— Не скрою, хотел, — кивнул я. — Но вам это откуда известно?
— Пока несущественный вопрос, — взмахнула рукой с кольцом Аурелия. — Итак, важно вот что: готов ли узнать тайну, пожалуй, самую большую в этом мире? Не спеши с ответом, ты должен быть уверен.
Я вновь молча уставился на собеседницу. Кого-то она мне неуловимо напоминала. То ли что-то общее было в их с Вивой псиэмах, то ли дело в другом. Пока не мог понять.
— Иди и спокойно подумай, — Аурелия кивнула на дверь. — Ибо дороги назад не будет, эта тропа знания — путь в один конец. Сдашь меня своим коллегам — никогда и ничего не узнаешь. Придёшь сюда один и с твёрдым чистым намерением — твоя жизнь изменится навсегда. Решай — блаженный сон в неведении или зрячая жизнь со страшной правдой. Помни, что поменяется вся картина мироустройства.
Я встал, псиэм-выплеском поблагодарил за беседу и молча вышел.
Естественно, последние слова Аурелии не могли не напомнить сказанного мне Тиберием Каррой.
Глава 4.4
Ранним утром перед масштабной операцией я сидел в машине и ждал сигнала к выступлению. Размышлял о многом. Прежде всего, вспоминал романтический вечер и бурную ночь.
На спонтанно взятый отпускной денёк из Фармины вырвалась Кассия. Сказала, что не могла больше без меня. Встретив девушку в аэропорту, был ошеломлён сразу захлестнувшей меня тёплой волной её сильных чувств. Отчётливо осознал, насколько особенным является то, что испытываю в присутствии Вивы и Кас. Нечто, хотя и с разными оттенками, но очень важное и ценное, гораздо более глубокое, чем обычные влечение, страсть.