Угрюмое гостеприимство Петербурга
Шрифт:
«Теперь я должен говорить, с чем пришел, — или уйти», — понял Ричард, безошибочно угадывая, что князь искренне надеется на последнее.
— Александр Юрьевич, — произнес он сдавленным голосом, — я давеча был в гостях у Ивана Леонтьевича Шаховского. Он рассказал мне, почему вы, и Михаил Васильевич, и Марья Алексеевна имеете ко мне неприязнь.
— Вот как? — Демидов отбросил документ, словно старый, годный лишь для растопки печи черновик, и внимательно посмотрел на Ричарда.
— Мой отец поступил неправильно, — тем же сдавленным голосом продолжал маркиз. Говорить об этом ему было неприятно и тяжело, однако он понимал, что теперь это необходимо. —
Александр Юрьевич не отвечал. У него не было сомнения в том, что этот молодой человек говорит искренне и от всей души сожалеет, что его родители оскорбили стольких людей своим браком. Но он также понимал, к чему Ричард клонит. «Если простить, он попросит руки Анастасии», — подумал князь.
Где-то в отдаленных закоулках своей души он понимал, что этот Ричард не виноват в том, что родился на свет таким образом. Он видел, что молодой маркиз — человек чести. Но позволить ему брак с дочерью (и тем самым опозорить ее и себя) он не мог.
— Вам, маркиз, незачем просить у меня прощения, — сказал он. — Я не в обиде на вас за грехи ваших родителей.
— Стало быть, я могу рассчитывать на то, что вы будете относиться ко мне…
— Несмотря на все ваши достоинства, — твердо сказал Демидов, — я не могу забыть о том, что вы сын герцога Глостера. И если вы пришли говорить о моей дочери, — он строго взглянул на Ричарда, — я прошу избавить меня от этого разговора. Этому не бывать.
— Но я люблю ее!
— Знаю, — кивнул Александр Юрьевич. — И верю, что ваши чувства самые искренние. Но я не отдам дочь за вас: это опозорит ее и всю нашу семью.
— Но, князь!..
— Нет, маркиз, — покачал головой Демидов, — я не дам своего согласия.
— Pour qoi, papа? [78] — произнес голос из-за спины князя. Анастасия неслышно для него вошла в кабинет и теперь имела вид враждебный и решительный.
— Потому что я не буду мириться с твоим позором!
— Но мы уедем в Англию, там никто не посмеет смеяться над нашим союзом! — воскликнул Ричард.
— Что?
— Да, отец, — подтвердила Анастасия, — мне не нужно ваше согласие, я люблю Ричарда. И если вы воспротивитесь, мы обвенчаемся тайно!
78
Почему, отец? (фр.)
— Вот как? — в приступе гнева взревел Александр Юрьевич. — Немедленно иди в свою комнату! А вы, маркиз, убирайтесь вон!
В кабинете застыла звенящая тишина. Прошло две секунды, никто не проронил ни слова. Затем Ричард поклонился и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Анастасия вышла через другую дверь и громко хлопнула ею.
Князь остался наедине с собственной яростью, в порыве которой сел за стол и написал короткое письмо герцогу Глостеру:
«Sir,
If you don’t make your son return back to England I shall arrest him. It will be a wonderful pageant: an English Lord in the Siberian prison.
Your enemy,
prince A.Y. Demidov». [79]
Александр Юрьевич знал, чем может
Этому необходимо положить конец.
Глава 18
Приглашение на бал
Нужна действительно хорошая женщина для действительно глупого поступка.
79
Сэр, если вы не заставите своего сына вернуться обратно в Англию, я устрою его арест. Это будет замечательное зрелище: английский лорд в сибирской тюрьме.
Ваш враг,
князь А.Ю. Демидов (англ.).
Неделя прошла с тех пор, как Анастасия в последний раз виделась с Ричардом. Было 17 декабря. В этот день ей исполнялось семнадцать лет.
Но что бы ни подарили ей отец, гувернантка, тетя, дядя, бабушка и все остальные — никто не мог дать ей того единственного, чего она теперь действительно хотела, чего она желала всею трепетною своею душою. Никто не мог подарить ей счастье вместе с любимым, с Ричардом. Никто, даже madame Lepic, не поддерживал ее решения бежать и обвенчаться с ним тайно. Отец, услышав о таковом намерении дочери, немедленно посадил ее под замок, и если бы он не сделал этого и не принял все меры для охраны Анастасии от собственного безрассудства, то она уже была бы маркизой Редсворд и уже направлялась бы в сторону Туманного Альбиона.
Но по воле князя Демидова Анастасия безвылазно находилась дома и проводила дни за чтением романов сэра Уолтера Скотта, которое периодически прерывалось безутешными рыданиями, и общением с кузиной Марией, которая теперь каждый день навещала ее.
Так и сегодня Мария приехала в дом Демидовых в три часа пополудни, как и всегда. Она долго успокаивала кузину в ее безутешном горе, выслушивала ее упреки, говорила ей слова утешения, которые она одна могла подобрать, и, когда наконец Анастасии стало проще, сказала:
— Ma cher`e, je veux faire quelque chose pour tu. [80]
— В таком случае я хочу, чтобы ты помогла мне увидеться с Ричардом, — по-русски произнесла Анастасия. После этой сцены в кабинете отца она перестала изъясняться на французском и считала это глупым, бессмысленным фарсом.
Мария это поняла и отвечала ей по-русски:
— Но ты же знаешь, что дядя…
— Marie, но сегодня же бал-маскарад! Все будут в масках, его никто не узнает!
— Но у него нет приглашения!
80
Дорогая, я хочу сделать что-нибудь для тебя (фр.).
— Я сама подписываю приглашения на свой день рождения, — напомнила Анастасия. — Сейчас ты поедешь к Суздальским и вручишь приглашение Ричарду.
— Да, но… — Мария вспомнила о Петре Андреевиче. Она каждый день о нем вспоминала. — Но князь наверняка сам будет встречать гостей.
— Но не сможет же он весь вечер только и делать, что их встречать. Тем более это мой праздник. Полонез открывает бал в девять часов. Пускай он приедет в одиннадцать, когда гостей будет слишком много, чтобы отец смог заметить появление Ричарда.