Уха в Пицунде
Шрифт:
— В Германии ему не разрешили бы.
— Знаешь, какой пласт населения в России самый бедный?
— Фермеры.
— Профессора.
— Не может быть! — сказал Виктор. — Этого не может быть даже в России.
Я не стал с ним спорить.
Ольга с детьми ушли на набережную есть блинчики.
— Хорошо на отдыхе! — сказал Виктор, прикладывая к глазам бинокль. — Вон та чёрненькая ничего.
— Без лифчика?
— Ну да.
— При ней вон какой бугай.
— Тут и без бугаёв хватает, — опустил бинокль Виктор. — А
Итак, она звалась Дианой.
— Когда едем? — спросил я.
— Завтра в три часа.
— Искупаюсь и пойду пить пиво с цацей, — сказал я.
— А вечером?
— Погуляю по старому городу.
— А я с семьёй, — вздохнул Виктор.
— Завтра оторвёмся, — утешил я его.
— На все сто!
Он снова приложил к глазам бинокль. У меня отдых уже заканчивался, и я был пресыщен видом девушек, загорающих топлесс. Через неделю про бинокль забудет и Виктор. Солнце, море, песок, — что ещё надо человеку для полного счастья? С этой мыслью я и поплыл к дальним буйкам.
Диана ничем не отличалась от своих сверстниц, которыми был переполнен Созополь. Стройная, с пышной шапкой искрящихся на солнце волос, глазастая. Может быть, плохо загорела, но ведь на работе человек.
— Сколько нас едет? — спросил я Виктора.
— Человек восемь, — пожал он плечами. — В микроавтобус больше не войдёт.
Экскурсанты полезли в «Форд», и я оказался лишним.
— Садитесь рядом ко мне, — помахала рукой Диана.
— А я?! — обиженно крикнул из дальнего угла салона Виктор.
— В следующий раз, — сказал я, захлопывая дверь.
Диана говорила по-русски с заметным акцентом, но понять её было можно.
— Вы местная? — спросил я.
— Ехала на работу.
— Издалека?
Диана помотала головой, и я от неё отстал. Русский скоро перестанут понимать не только в Болгарии, но и на Украине. «В Украине», — поправили бы меня братья-хохлы.
Автобус тронулся. Виктор быстро утешился и стал громко рассказывать соседкам — двум мамашам с дочками — про жизнь в Германии. Я глазел по сторонам. Диана учила текст, написанный от руки.
«Студентка, — подумал я. — Рот великоват, но её не портит. Не зря Виктору понравилась».
Дорога до Несебра заняла около часа. Он тоже делился на старый и новый город. Мы остановились у развалин древней крепости. Диана принялась рассказывать её историю. Как я понимаю, именно этот текст учила она в автобусе. Я отошёл в сторону и побродил по развалинам, которым около двух с половиной тысяч лет. История Созополя и Несебра одинакова. Греки, булгары, пришедшие с Волги, турки, в одночасье сделавшие хозяев рабами. Христианские церкви, строившиеся тогда, не могли быть выше турка, сидевшего на коне. Но в этом и очарование болгарских храмов. Зодчие умудрялись сделать их величественными даже при двухметровой высоте. Внутри храмов живыми
— Слышали ли, что я рассказывала? — подошла ко мне Диана. — Я могу повторять для вас.
— Не надо, — сказал я. — Через сколько отъезжаем?
— Через час, — выскочил из толпы туристов Виктор. — Ты куда пропал?
— В церковь зашёл.
— Может, пивка? — галантно предложил Диане Виктор.
Она закивала головой.
— Вот сюда и зайдём, — показал на ближайшее кафе Виктор.
— Болгары кивают головой, когда говорят «нет», — сказал я. — Так?
— Так, — улыбнулась Диана. — Я биру не пью.
— А кофе?
— Пью.
— Значит, идём в старый город пить кофе.
— Погоди, — остановил меня Виктор. — Получается, у них всё наоборот?
— Конечно! — замотала головой Диана.
— А если ты согласна?
Она опять помотала.
— Чтобы разобраться, надо хорошо выпить, — сказал Виктор. — Я с немцами тоже часто вхожу в ступор. Особенно по пьяни.
— Пьяные все одинаковы, — пожал я плечами.
— Не скажи! — загорячился Виктор. — Немцы по-другому дуреют. Но при девушке я не буду…
Старый Несебр был сплошной сувенирной лавкой, в которой продавцов значительно больше, чем покупателей. И здесь не было кошек, с презрением глядящих на праздношатающихся двуногих. А старики, цедящие пиво, появятся ближе к вечеру. Интересно, они тоже пьют его с цацей?
Диана и в Несебре выглядела белой вороной.
— Вы умышленно не загораете? — спросил я.
— Что? — растерялась она.
— Нет, ничего.
Я тоже плохо понимал болгарскую речь. Написанный текст воспринимался гораздо лучше. Я знал, что дело в структуре языка, болгарский намного архаичнее. Некоторые слова в нём мне очень нравились, например, брашна — зерно.
— Бысть или бяше? — спросил я Виктора.
— Чего?! — уставился он на меня.
— Диану надо вывести на пляж. Видишь, какая бледненькая?
— Не надо, — улыбнулась Диана. — Загорать буду без работы.
Да, местные жители почти не загорают. Мой друг из Сухуми Володя на пляже не бывал годами. А его пятилетний сын просто не знал, что такое море, ходил круглый год в соплях. Каково им сейчас на тонущем корабле под названием «Сухуми»?
Мы опять погрузились в автобус и поехали в Бату. Вдоль дороги тянулись поля с редкими виноградниками.
— Много пустующей земли, — сказал я Диане.
— Колхозы разогнали, — ответил вместо неё водитель.
— И кому теперь принадлежит земля?
— Раздали крестьянам. Но одному трудно обрабатывать…
Водитель по-русски говорил намного лучше Дианы.
Я вспомнил своего родственника Алексея, недавно приезжавшего к нам со Смоленщины. Ему было за шестьдесят, но все его звали Лёшкой, и он ни капельки не обижался.
— Что у вас вместо колхоза? — спросил я его.
— Товарищество.