Ухо на фотографии
Шрифт:
И тут в его сладкие размышления вторгся голос официантки.
— С вас рубль восемьдесят.
Леша механически полез во внутренний карман пиджака и, понятное дело, денег там не обнаружил. Деньги у него, как известно, находились в другом месте. Обшарив для приличия все карманы, он нетвердо сказал:
— Видите ли, деньги у меня есть, но я стесняюсь их достать.
— Посмотрите на него, он стесняется! — чуть не задохнулась от возмущения официантка. — А когда ели, не стеснялись? А ну расплачивайтесь, пока я милицию
И Леша, поразив официантку оригинальностью своего поступка, расстегнул брюки и извлек из района печени три рубля.
Вернувшись в гостиницу, Леша переложил деньги в пиджак.
Его печень облегченно вздохнула.
ПЕРВАЯ ПЛЕНКА
(Рассказ для детей)
Вчера мне купили фотоаппарат «Зоркий», и я сразу же от-. правился к Володьке. Володьке фотоаппарат подарили еще к прошлому дню рождения, и я рассчитывал на его богатый опыт. Он обедал и, увидев меня с новеньким «Зорким» в руках, подавился котлетой. Его фотоаппарат находился в ремонте, и он порядком соскучился по фотографированию.
Мы бросились на улицу и начали снимать друг друга. Потом нам это надоело, и мы стали снимать прохожих. Но вскоре Володька сказал, что остался всего один кадр. Я удивился, как он это узнал, и предложил запечатлеть на него какую-нибудь породистую собаку.
— Проявлять будем у меня в ванной комнате, — сказал Володька.
Мы пошли к нему. Он критически осмотрел ванну, в которой отмачивалось белье, и завесил одеялом маленькое окошко в кухню.
Когда все приготовления остались позади, мы закрыли дверь и запихали под нее тряпки, чтобы не проходил свет.
— Вытаскивай пленку, — глухо произнес Володька.
До этого мне не приходилось вытаскивать пленки. Сначала я немного распевал, потом совсем затих, так как не мог найти в аппарате место, где находится пленка. Володька нащупал меня и сказал:
— Давай кассету.
— Сейчас, — ответил я и начал что-то крутить.
Но в это время с окошечка свалилось одеяло и в ванную проник свет. Володька сходил за молотком и гвоздями и снова полез вешать одеяло. Одна нога его стояла на кране. Другую поддерживал я, встав на край ванны.
— Помоги мне слезть, — попросил Володька, продырявив одеяло четырьмя семидесятимиллиметровыми гвоздями.
Но слезть Володьке помог кран — он отвалился, и на меня хлынула вода. Я быстро намок, отпустил Володькину ногу и спрыгнул с ванны. Володька, побалансировав немного на раковине умывальника, перекатился в ванну.
Там он стал отмачиваться вместе с бельем. Туда же упал бачок с проявителем, стоявший на дощечке.
Опомнившись, я запихал в трубу тряпку.
На шум явилась Володькина бабушка и спросила его, что он делает в ванне.
— Купаюсь, — сказал Володька и загреб под себя бачок.
Потом он встал, мокрый и
Володька встал на ноги, вылил из карманов воду и, подхватив фотоаппарат и бачок для проявления, уединился в стенном шкафу.
Минуты через две он вылез из шкафа, и я увидел у него в руках какую-то круглую штуку.
— Кассета, — протянул он жалостливо. — Пустая.
— Ну и что? — удивился я, не понимая, почему опа должна быть полной.
Оказывается, в фотоаппарат нужно было зарядить пленку. А я думал, она там уже есть.
ЭСТАФЕТА
На днях звонит мне Юрка Вольский, мой школьный дружок, и зовет на вечер встречи бывших выпускников наше!! школы. А я мнусь и учащенно дышу в трубку. С одной стороны, меня тянет повстречаться с одноклассниками, а с другой — пугает встреча с учителями, которым я в свое время здорово досадил.
— Стоит ли будить в наших учителях печальные воспоминания? — нерешительно произнес я в трубку.
Уговорил он все же меня. Купил я два десятка гвоздик и, прячась за Юркину спину, пересек школьный порог.
— Кто это с тобой, Юра? — приглядываясь ко мне, спросила директор Мария Трофимовна.
Борода, которую я отпустил в последние годы, скрыла мой острый подбородок и сделала меня неузнаваемым.
— Как, вы не узнаете Владика Баркова? — удивился Юрка.
Услышав мою фамилию, учителя настороженно вытянулись и, всмотревшись в меня, бросились врассыпную.
— Куда же вы? — закричал им Юрка вдогонку. — Не пугайтесь — он уже совсем тихий.
— Помнят еще Владика Баркова! — растрогался я. — Не забыли.
— Такие ученики не забываются, — с трудом выговорила Мария Трофимовна.
Я стал разворачивать находившийся в моих руках сверток, и Мария Трофимовна насторожилась.
— Напрасно беспокоитесь, Мария Трофимовна, — сказал я, улыбаясь, — у меня здесь не пьяная кошка. Я уже давно не спаиваю их валерьянкой.
И протянул ей несколько гвоздик.
Увидев цветы, учителя немного успокоились и снова подошли к нам. Я поздоровался с каждый по отдельности и раздал оставшиеся гвоздики.
Физик Александр Владимирович, приняв от меня цветы, долго вертел их, подозрительно изучая стебли, листья и полу-распустившиеся бутоны.
— Невольно приходит на память один прискорбный случаи, — объяснил Александр Владимирович. — Шестой «Б» преподнес мне ко дню рождения цветы. По-моему, это были тюльпаны. Так вот именно ты подложил в букет листья крапивы.
— Мне очень стыдно за эту проделку, — сказал я, покраснев. — Извините меня, Александр Владимирович, если можете.
— Тогда уж проси прощения и за муху, — вмешалась в разговор учительница географии Анна Петровна.