Уходи и будь счастлива
Шрифт:
– Маргарет? Ты в порядке?
– Меня вырвало, – сказала я, не вполне осознавая причины его беспокойства.
– Маргарет, топливо – мы должны выбираться отсюда. Ты ранена?
– Не думаю.
Чип начал двигаться, отстегивая ремни и пытаясь открыть дверь кабины. С его стороны самолет, похоже, был не так поврежден, как с моей. Дверь немного заклинило, и ему пришлось опереться на сиденье и ударить в нее ногой. Она довольно легко поддалась, широко распахнулась и несколько секунд со скрипом покачалась.
Он вылез наружу, затем
– Пошли!
Но я даже еще не отстегнула ремни. Все, казалось, двигалось, как в замедленной съемке. Мои руки словно мне не принадлежали. Я видела, как они поднялись, чтобы открыть застежку на плече, и только в этот момент я осознала, что она уже отстегнута. Потом я попыталась справиться с застежкой на животе, которая, напротив, никак не хотела расстегиваться.
Но в любом случае это было неважно. Самолет с моей стороны был сильно помят. Я даже уже не сидела в кресле – я скорее была зажата между ним и приборной панелью.
Я попыталась повернуться, но безуспешно. Я попробовала пошевелить ногами, но они намертво застряли.
Чип находился снаружи и смотрел на меня сквозь окно.
– Давай же, Маргарет! Быстрее!
– Я не могу! – крикнула я. – Я застряла!
Он протянул руку ко мне, чтобы я за нее ухватилась.
– Я вытащу тебя!
– Я не могу! Мои ноги зажаты.
Чип какое-то время молчал – может быть, секунду, может быть, час – трудно сказать. Потом он произнес:
– Я побегу за помощью.
И в первый раз от перспективы остаться одной я почувствовала страх.
– Нет! Не оставляй меня!
– Эта штука может взорваться в любой момент!
– Я не хочу умирать одна!
– Нам нужны пожарные!
– Вызови их по телефону!
Голос Чипа был странным; я услышала в нем панику.
– Я не знаю, где он!
– Не уходи, Чип! Не уходи! Не уходи!
Мой голос тоже звучал странно – словно принадлежащий кому-то другому, кому-то, кто мне не нравился и не вызывал у меня сочувствия. Это кричала какая-то истерическая и жалкая девчонка.
Но Чип уже уходил.
– Я должен позвать на помощь. Просто потерпи. Я вернусь чрез две минуты.
И он оставил меня одну.
Я оказалась одна, в сплющенном самолете, вдыхая насыщенный парами топлива воздух. Он был таким кислым, и отравленным, и едким, что мне казалось, будто мои легкие плавятся.
– Две минуты, – шептала я, пока эти слова не утратили смысла. – Две минуты. Две минуты. Две минуты.
А потом раздался сильный удар грома, от которого задрожали приборы на панели.
После чего пошел дождь.
Тяжелые капли истерически барабанили по металлическому корпусу самолета. Дверь со стороны Чипа все еще была открыта, и вода полилась прямо на мои оголенные плечи, холодная и зловещая.
Прошло больше двух минут, но не могу сказать вам, сколько именно. Десять? Тридцать? Сто?
Я не знала, хорошо это или плохо, что идет дождь. Предотвратит ли
Я продолжала попытки высвободиться. Но безрезультатно.
Я чувствовала себя одиноко много раз в своей жизни – иногда в хорошем смысле, иногда в плохом – но я никогда не чувствовала себя настолько потерянной.
– Вернись, – шептала я Чипу. – Вернись.
Но мои слова тонули в шуме дождя.
А потом я услышала самый прекрасный звук, который когда-либо слышала в своей жизни – до этого момента и даже до сих пор.
Сначала вдали, потом все ближе. Сирена.
Пожарная машина.
Чип не вернулся, но у меня теперь было кое-что получше.
И в этот момент, словно почувствовав их приближение, дождь утих и превратился в легкое накрапывание.
Слышимость внутри самолета была довольно хорошей. После того как выключили сирену, я могла слышать, как пожарные снаружи разговаривали и выкрикивали друг другу команды. Их было пять или шесть человек. Я слышала звуки, которые не могла идентифицировать – звяканье, клацанье, лязг. Один парень обозвал другого болваном. Прошло несколько минут, потом еще несколько. Я не могла понять, почему никто до сих пор не пришел вытащить меня.
А потом я услышала новый звук – нечто другое. Вспышку. Словно спичку поднесли к газовой горелке и она вспыхнула пламенем.
Я услышала его за полсекунды до того, как начался пожар. Достаточно для того, чтобы успеть немного съежиться и прикрыть лицо руками.
А потом все смешалось: шум, ветер, жара. Я низко склонила голову, потому что это было единственным, что я могла сделать. Я почувствовала, как мне обожгло шею, а спустя несколько секунд пожар стих. Кабина была наполнена дымом и пахла барбекю и палеными волосами.
Следующими звуками, которые я услышала, были лязг и звон металла, по которому кто-то наносил удары. Я слышала хлопки, мужские голоса, шум мотора и какое-то жужжанье. А потом, спустя несколько секунд, крыша самолета, которая после нашего приземления стала скорее стеной, отвалилась. И рядом со мной появился стоявший на коленях пожарный в полном обмундировании и с маской на лице. А позади него был снег. И только в этот момент я заметила, что снег был и в кабине.
Пожарный снял маску и оказался дамой. Женщина-пожарный! Она назвала мне свое имя, но я понятия не имела, что она сказала. Иногда, даже сейчас, когда я не могу уснуть, я пытаюсь вспомнить, что это было за имя. Карен? Лора? Дженни?