Уильям Оккам

Курантов Александр Павлович

Наряду с первоначальными шагами по пути математизации теории движения Брадвардин сделал аналогичные попытки и в сфере учения о теплоте. В трактовке такой глобальной натурфилософской проблемы, как вопрос о бесконечности, он акцентирует внимание на анализе соотношения непрерывности и дискретности. Причем вопрос о физической бесконечности он четко отделяет от бесконечности в теологическом смысле и вовсе не занимается последней. В полном соответствии с Оккамом Брадвардин утверждал, что логика рухнет, если принять концепцию неделимых, теорию атомистического финитизма. И по Брадвардину, и по Оккаму континуум делим до бесконечности.

Оккамисты выдвигали интересные доктрины не только в натурфилософии, но и в онтологии и гносеологии. Наиболее «левым» идеологом в школе Оккама следует признать Николая из Отрекура (ок. 1300 — ок. 1350). Он обучался в Парижском университете в 1320—1327 гг. и испытал сильное влияние Жана Жанденского. Приблизительно до 1346 г. Николай преподавал в Парижском

университете. В 1340 г. папа Бенедикт XII санкционировал возбуждение против Николая из Отрекура следствия идеологического характера. Оно тянулось шесть лет и было завершено уже при следующем папе — Клименте VI. Один из его трудов и письма к теологу Бернарду д’Ареццо приговаривают к публичному сожжению на костре. После вынужденного покаяния Николай занял место декана капитула каноников в Меце. Преследование его папами объяснялось тем, что он развил радикальнейшее номиналистическое учение, безапелляционно отвергавшее какую-либо возможность философского обоснования тезисов «откровения». Так, для Николая степень достоверности высказывания «бог есть» не превышает степени достоверности высказывания «бога нет» (84, 37). Онтологическое доказательство бытия бога бракуется им на том основании, что существование (или его отрицание) не может включаться в содержание концепта. Понятие о боге не изменится в зависимости от того, рассуждать ли о нем как о существующем или же как о несуществующем объекте мысли. Кроме того, любое доказательство бытия бога, апеллирующее к его существованию от утверждений о сотворенных вещах, является логически дефектным наподобие вывода от принятия следствия к принятию основания, облекающегося, как бы мы теперь сказали, в форму ложного выражения:

где знак

заменяет выражение «Если..., то... а символ соответствует союзу „и“».

Явно предвосхищая методологию опытной науки Нового времени, Николай настаивает на том, чтобы исследователи направили «свой разум на вещи, а не на идеи Аристотеля и его Комментатора» (т. е. Ибн-Рушда. — Авт.) (там же). Николай отрицал механистически трактуемую каузальность. По его мнению, в вещах нет объективных ценностных различий. Интеллекту надо покончить с претензией достичь абсолютного знания посредством единичного эксперимента (см. 92, 237). Выводы от прошлого и настоящего к будущему всего лишь вероятны, не более (см. там же, 238). Банальный упрек Николаю из Отрекура в том, что он якобы отрицал объективность причинных связей, несостоятелен. Дело в том, что, согласно Николаю, они предмет не силлогистического, но лишь опытного знания. Кроме того, имеется принципиальное различие между отрицанием каузальности и утверждением о том, что закон ее не может быть воочию показан и доказан. Десубстанциализация каузальности проводится Николаем с позиций отрицания телеологических представлений. Как известно, это дало Э. Жильсону некоторое право именовать его «Юмом средневековья» (см. 32, 534).

В соответствии с радикальной методологией Николай развивает прогрессивную физическую доктрину, резко разрывающую с перипатетизмом и переходящую на позиции эпикуреизма. Он допускает, отклоняясь в этом пункте и от Оккама, представление об атомах, сгущение и разрежение которых ведет к возникновению и разрушению телесных предметов. Не удивительно, что Ф. А. Ланге был вынужден характеризовать натурфилософию Николая из Отрекура как материалистическую (см. 94, 150).

Одним из ближайших и виднейших последователей Оккама был француз Жан Буридан (ок. 1300 — ок. 1358). Он родился в г. Бетюне (провинция Артуа). Преподавал философию в Париже. Начало его преподавательской карьеры в Париже может быть датировано временем не позже 40-х, завершение — не ранее конца 50-х годов. В 1347 г. Буридан занимал пост ректора Парижского университета. Достоверно известно, что Буридан не интересовался вовсе теологическими изысканиями, сосредоточившись в основном на физике, семиотике, этике и логике. Между тем номинализм вообще и оккамизм в частности переживали тяжелые времена. В 1339 г. выходит папский декрет, запрещающий преподавание учения Оккама. Второе аналогичное запрещение было сделано в 1340 г. В 1473 г. Людовик XI издал в Париже королевский декрет против номиналистов, которым клятвенно предписывалось исповедовать реалистическую доктрину. Этот запрет был формально отменен лишь в... 1841 г.

К числу философских работ Буридана относятся «Наитончайшие вопросы к восьми книгам „Физики“ Аристотеля» (написаны после 1328 г., опубликованы в Париже в 1509 г.), «Вопросы к четырем книгам сочинения Аристотеля „О небе“», написанные около 1340 г. и изданные Э. Муди в Кембридже (США, штат Массачузетс) в 1942 г., а также «Вопросы к „Метафизике“ Аристотеля», изданные в Париже в 1518 г. (65). Как видно из приведенных заголовков, труды Буридана по форме являются «вопросами» к исследованиям Аристотеля.

По содержанию же они выступают дальнейшим развитием идей Оккама. К логике относятся следующие сочинения Буридана: «Краткий свод диалектики», «Учение о софизмах», а также «Полезное руководство по всей логике с толкованием Иоанна Дорна» (имеются два венецианских издания — 1490 и 1499 гг.) (66).

Важным понятием в натурфилософии Буридана было понятие приобретенной силы (impetus). Понятие импульса у Буридана частично было модернизацией концепции приобретенной силы, о чем еще в VI в. учил Филопон (ум. в конце 30-х годов VI в.). Буридан решительно отвергает аверроистские «интеллигенции» (intelligentiae) как гипотетические непосредственные причины движения небесных тел. Бог раз и навсегда, по Буридану, запечатлевает в последних особые «импульсы» (другое значение термина impetus), благодаря которым они в дальнейшем движутся без всякого божественного вмешательства. Упомянутая теория получила широкое хождение в догалилеевской физике.

Пересматривая Стагиритовы физические концепции, Буридан допускает, что величина импульса в небесных телах постоянна (и скорость тоже), поскольку отсутствует сопротивление среды. Скорость в земных условиях зависит от разности х—y, где х — величина импульса, y — сопротивление среды.

В онтологии Буридан, следуя Оккаму, выступает противником допущения актуально бесконечного. Основной аргумент Буридана против этого допущения уже в средние века излагали так: «...для любой части величины есть меньшая, однако нет никакой части, которая была бы меньше любой величины» (30, 135). В гносеологии позиция Буридана вполне номиналистическая; это отчетливо прослеживается в его трактовке универсалий, согласно которой «роды и виды суть не что иное, как термины, обязанные своим существованием душе, или же термины, произнесенные либо записанные» (см. 102, 4, 16). Это и аналогичные утверждения Буридана обычно квалифицируются как терминистская точка зрения по вопросу об универсалиях, которую, по-видимому, точнее было бы назвать семиотической.

Одним из основных семиотических тезисов Буридана было его утверждение о том, что обозначение является первичным по отношению к суппозиции (см. там же, 25). Как и у Оккама, аппарат суппозиций существенно используется Буриданом в его теории истины. В частности, для истинности утвердительного предложения Буридан выдвигает требование о совпадении суппозиции субъекта с суппозицией предиката (см. там же, 134). Он отличает верифицируемость от суппозиции на том основании, что первая есть свойство предложения, тогда как вторая — свойство термина в узком смысле. Вопреки Оккаму Буридан резко противопоставляет суппозиции процедуру наименования (appellatio). По Буридану, есть термины, имеющие суппозицию, но лишенные апеллятивного свойства (или, говоря по-современному, референта), например «живое существо». С другой стороны, есть термины, лишенные суппозиции, но не апеллятивного свойства, например «вакуум».

При решении фундаментального для средневековой логики вопроса о парадоксальных предложениях Буридан несколько отклоняется от Оккама и даже критикует последнего. Как известно, Оккам полагал, что устранение семантических антиномий должно получаться при элиминации высказываний, непосредственно апеллирующих к собственной ложности. Буридан же справедливо подметил, что возможна ситуация такая, когда требование Оккама выполняется, а парадокс тем не менее возникает. Другими словами, Буридан демонстрирует недостаточность требования Оккама, рассматривая следующую систему посылок: (p₁) «Человек — живое существо»; (p₂) «Только p₁ верно»; (p₃) «Кроме предложений p₁ и p₂, на данном листе бумаги нет больше других предложений». Здесь предложение p₂ заключает в себе антиномию. В самом деле, если принять, что p₂ верно, то это означает, что нет высказываний, кроме p₁, которые были бы верны. Но p₂ отлично от p₁, значит, p₂ ложно.

Допустим теперь, что p₂ ложно. В таком случае должно найтись хотя бы одно, кроме p₁, высказывание, которое было бы верным. Но таковым (в силу посылки p₃) может быть только p₁, т. е. нам следует принять содержащуюся в p₂ информацию. Выходит, что p₂ истинно. Итак, приняв, что p₂ истинно, мы получаем, что p₂ ложно, а положив p₂ ложным, выводим, что p₂ истинно, что и конструирует парадокс. Между тем в системе посылок (p₁)—(p₃) нет ни одной, которая утверждала бы непосредственно собственную ложность.