Уильям Оккам
Шрифт:
Однако оккамизм XV—XVI вв. заметно отличается от оккамизма XIV в. Необходимо выделить континентальный (преимущественно французский и немецкий) оккамизм XV—XVI вв. и противопоставить его британскому оккамизму того же периода. Последнему присущи многие материалистические принципы, в конечном счете приведшие к возникновению философии Френсиса Бэкона. (1561—1626). Что же касается континентального варианта оккамизма, то он (главным образом во Франции) дал сильный крен в сторону субъективного идеализма. Причины этого различия вскрыть нелегко. Неправильно было бы, например, относить его на счет своеобразия в национальных особенностях англичан и французов. И совсем в духе пресловутой «шулятиковщины» была бы попытка «объяснить» указанную разницу возобновлением в начале XV в. Столетней войны
Подобно тому как философская линия Локка в одном из своих ответвлений привела к субъективизму Беркли, так и от Уильяма Оккама протянулась одна из нитей, завершившаяся феноменализмом Пьера д’Альи (ум. в 1420 г.). Пьер д’Альи происходил из бедной семьи в Компьени. Он получил образование в Наваррской коллегии при Парижском университете. В 1411 г. он занял пост кардинала и папского легата в Германии. Это назначение отражало факт его теологического лидерства во Франции. Недаром современники наградили его «титулами» «орла Франции» и «неутомимого бича для уклоняющихся от истины».
Пьер д’Альи склонялся к реформаторам, а на Констанцском и Пизанском церковных соборах, подобно Оккаму, отстаивал тезис о верховенстве собора над римским папой. Безусловно не украшает биографию Пьера д’Альи тот факт, что он способствовал расправе над Яном Гусом, с которым его разделяла методологическая пропасть (как известно, Гус примыкал к реалистической доктрине).
Громкую славу среди теологов стяжал Пьер д’Альи своими лекциями по «Сентенциям» Петра Ломбардского. В них он, в частности, настаивал на том, что общие идеи могут существовать лишь в качестве общих представлений, но не в качестве имеющих самостоятельное бытие субстанций. В его лекциях также намечаются спиритуалистические тенденции, а в дальнейших трудах — предвосхищение едва ли не всех основных тезисов епископа Беркли, а также отдельных положений Декарта (в том числе о достоверности самопознания).
«Вопросы к книгам „Сентенций“ Петра Ломбардского» Пьера д’Альи впервые были опубликованы в Страсбурге в 1490 г. (97). Многие из работ Пьера д’Альи были изданы совместно с произведениями его ученика и друга Жана Шарлье (в антверпенском двухтомнике 1706 г.). Часть сочинений Пьера д’Альи опубликована в Брюсселе в XV в. Его некоторые речи и трактаты до сих пор остаются неопубликованными. К логике относятся: «Трактат о предложениях для дополнительного истолкования» (98), «Неразрешимые предложения» и другие с явным антискотистским уклоном, к психологии — «Трактат о душе» (96). Для оценки философии Пьера д’Альи очень важно сочинение «Образ мира» (Imago mundi), в котором перипатетически-оккамистский фундамент дает трещины. Здесь в практических приложениях своего учения епископ скатывается к мистицизму, спиритуализму, а также к некоторым терминологическим уступкам консервативному по своему существу реализму.
В теологии Пьер д’Альи отклоняется от оккамовского решения вопроса о соотношении божественного предвидения, с одной стороны, и случайного в человеческих поступках — с другой, и предлагает собственную точку зрения. Она состоит в том, что предвидимое богом осуществляется в силу неизменности (immutabilitas), а не неизбежности предвидения (necessitate inevitabilitas) (28, 1, 42). Под покровом теологической терминологии епископ предлагает принципиально разграничить категории «неизбежность» и «неизменность» (в смысле регулярной повторяемости).
В гносеологии Пьер д’Альи исходит из того, что наиболее высокая степень достоверности присуща не чувственному познанию, но самопознанию, а также базисным рациональным принципам и логическим следствиям из них. Чувственное познание, по его мнению, отмечено печатью условности, весьма низкой степенью вероятности. Даже если произойдет внезапное радикальное изменение в законах окружающей нас физической среды, это ни в коей мере не поколеблет достоверности
Гносеологический язык Пьера д’Альи, хотя и сохраняет в целом верность оккамистским традициям, допускает тем не менее отдельные реалистически окрашенные философские термины — такие, например, как notiones aeternae (вечные понятия), mundus idealis (мир в идее), mundus intellectualis (мир в интеллекте) и др. К числу терминологических предвосхищений Декарта относится, например, термин lumen naturale (естественный свет разума), который используется епископом при обсуждении вопроса о соотношении философии и теологии (102, 4, 104). С точки зрения естественного света разума нельзя принять, например, догмат о триединстве, поскольку никакая вещь не может быть сразу тремя вещами (97, d. I, q. 5, М). «Естественный свет разума» предопределяет разграничительную линию между философией и теологией, так что если первая совместима со здравым смыслом, то вторая, напротив, несовместима с ним.
В семиотике Пьер д’Альи приписывал употребление сложных знаков или составных концептов не только человеку, но и высшим животным (102, 4, 104). В теории значения епископ обращает внимание на существование имен, не обозначающих какой-либо вещи, т. е. на так называемые незначащие имена (например, «химера»). Специально различается объектальное обозначение (significatio obiectiva) и формальное обозначение (significatio formalis). Объектально обозначать что-нибудь — это то же самое, что указывать на существование чего-либо в познании. Формально обозначить что-либо — значит указывать на материальный объект познания (там же, 114). Употребление понятия формального обозначения было частичным уклонением от оккамизма в сторону терминологического компромисса со скотизмом. Особо говорится о знаках, могущих выступать лишь в служебной функции. Такие знаки по своей собственной природе ничего не обозначают, однако могут быть приложением имен, стоящих в именительном падеже. Например, в выражении «некоторые предметы» в роли лишь служебной функции выступает слово «некоторые» (разновидность синкатегоремы).
В теории истины Пьер д’Альи выставил положение, что истину и ложь следует относить не к предложению, а к суждению (propositio mentalis). Епископ отбросил аристотелевский (принимаемый также у Оккама) истинностный критерий, заявив: «Суждение не потому истинно или ложно, что обозначает истину или ложь во внешнем мире» (там же, 112). Взамен этого критерия Пьер д’Альи, предвосхищая Беркли, видел возможность отличения истины от лжи на базе дистинкции между индивидуальным и коллективным восприятием и на основе частичного допущения неоплатонической методологии. Предложение как искусственный знак может, однако, обозначать истину или ложь, если ему соответствует выражающее истину или ложь суждение (там же, 134). Например, знак р можно рассматривать как обозначающий истину, если он есть сокращение для суждения о том, что пространство делимо. Аналогично знак q можно рассматривать как обозначение лжи, если он есть, например, сокращение для суждения о том, что число «восемь» нечетное.
В теории суппозиций Пьер д’Альи, следуя Оккаму, полагает, что понятие материальной суппозиции имеет смысл применять только к произнесенным либо записанным терминам (там же, 182). Слово для него есть особого рода материальный предмет, порождающий колебания воздуха. В целом философские взгляды Пьера д’Альи выглядят попыткой синтеза оккамовского номинализма с субъективизмом и неоплатонизмом, типичной для позднего, ставшего в основном консервативным оккамизма. В эпоху Возрождения Пьер д’Альи подвергся резким сатирическим выпадам со стороны Франсуа Рабле; критические высказывания «поручаются» Панургу (37, 221 и 368). Естественно, у Рабле не было желания в деталях ознакомиться с семиотикой и теоретической грамматикой своего времени, так что не будем требовать от него отличения оккамизма от существенно консервативных реалистических доктрин.