Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла
Шрифт:
Неожиданно в сознание ворвалась волна Ки. Леденящая, мощная. Но именно она отогнала наркотическое наваждение. Столовая. Похоже, ее кормили. Что выглядело, наверное, весьма комично, так как она этого даже не замечала и вряд ли самостоятельно глотала или жевала. Судя по луже из какой-то каши, лицом в которой она и лежала, ее предположения были верны.
– Чего тебе, претендент? – его голос. Голос того, с кем она спала так много времени.
Ее положение позволяло видеть того, кто подошел для разговора. Но глаза видели сквозь пелену, и она могла понять только то, что это был заключенный.
–
Раздались смешки.
– Хорошо, – кивнул боец арены, – и что ты готов дать взамен?
– Ну. Я не убью тебя прямо сейчас. Отличная сделка.
Она должна была как-то отреагировать на его наглость, но получалось слабо. Только безразличие. Ей даже было не важно, сможет он выполнить свою угрозу, или его порвут прямо здесь и сейчас.
– Ты совсем страх потерял? Думаешь, то, что ты убил троих идиотов на арене, дает тебе право приходить ко мне и угрожать?
– Да, – кивнул претендент, – и это были не идиоты. Одного из них ты туда сам послал.
Дальнейшего разговора было не слышно, потому что кто-то ударил по столу, и у нее в голове зазвенели колокольчики. Как началась драка, она тоже не заметила. Но смутно видела, как кто-то дерется. И кажется, кому-то оторвали руку. И ногу.
– Стоп! – снова выкрик ее хозяина. – Тебе она нужна? Забирай!
Кажется, раздался звук еще одного удара. И только потом кто-то подошел к ней, поднял и закинул на плечо. Ее куда-то понесли, и смутно знакомый голос сказал:
– Аккуратнее неси. Судя по ее лицу, она сейчас...
Живот был действительно сдавлен, и ее вырвало тем, чем ее только что кормили.
– Ну вот, я же говорил, – голос действительно был знаком. Причем хорошо знаком, но она никак не могла вспомнить его обладателя.
– Проверь, чтобы не захлебнулась случайно.
Обладателя этого голоса она узнать не могла, как ни напрягала память. Ее голову приподняли, чтобы очистить рот.
– Нет, все нормально. Кажется, ее чем-то накачали.
– Так и есть. Пошли в лазарет.
– Но сейчас бои.
– Срал я на бои.
Ее несли. Причем тот, кто ее нес, несколько раз матом отсылал кого-то подальше. Кажется, надзирателей. Даже сквозь пелену ей стало интересно, кто этот претендент, что без труда посылает всех и вся?
Принесли, положили. Оглядевшись, она смутно узнала лазарет.
– И что это такое? – голос принадлежал не молодому мужчине.
– Займитесь своей работой, доктор, – это был тот, кто ее нес, – надо привести ее в нормально состояние.
– Нормальное для чего? – уточнил врач.
– Нормальное – в смысле здоровое. Насколько это вообще возможно.
– Я же говорил, что все мои услуги сверх обычных – платные. Вы готовы заплатить?
Она отчетливо ощутила волну Ки.
– Во-первых, к вашим услугам я отношусь с уважением. Вот, даже протез ни разу не помял.
Щелкнуло железо.
– И правда, цел. Удивительно.
– А во-вторых, это и есть ваши непосредственные обязанности. Если вам так деньги нужны... Заку! У нас деньги есть?
Заку? Он обращается не по цифрам, а по имени? И имя
– Ага, есть там что-то.
– Ну вот. Занесем потом.
Доктор вздохнул:
– Ладно, вы меня убедили. Разденьте ее.
Затем последовал какой-то укол. Дальнейшее было спутано еще более плотным туманом, чем до этого. Одна она чувствовала отчетливо – ей было плохо. Она снова чувствовала свое тело, но тело очень сильно болело. Люди о чем-то говорили, но слов она не разбирала. Кажется, у нее было лихорадка. А может, и нет. В конечном итоге, все это могло быть все тем же последствием приема наркотиков. А еще ей снились сны. На грани забвения и навеянной наркотиками и лихорадкой реальности ей снова снились сны. Сны про то, как было когда-то. Когда-то давно, до всего этого. Когда-то, когда ей даже нравилась ее жизнь. Далеко отсюда. Так далеко, что казалось, это было в другом мире. Насколько иным был тот мир. Настолько недосягаем он был.
Она поежилась. Ей было холодно, но именно это и было неожиданно. Снова это тонкая грань между лихорадочным забвением и реальностью.
– Так забери ее себе, – ответил на какой-то вопрос незнакомый голос.
– Ну, уж нет! Чтобы она меня прибила при пробуждении?! – ответил Заку. – Да и не положено мне.
– Ты все еще паришься из-за местных правил?
– Бля, а что помешает кому-нибудь зайти, а?
Несколько мгновений молчания.
– Даже не учитывая моей репутации? – голос отчетливо выражал скептицизм, а затем громко выкрикнул. – Так, этаж, если кто тронет эту девушку, я вас всех порву!
– А если это не мы будем? – принесся откуда-то издалека вопрос.
– Все равно порву. А потом порву того, кто посмел.
– А если надзиратель? – пришел новый вопрос.
– Пф, а какая разница? Что мне помешает и их порвать?
Ответом был общий смех, кажется, всего корпуса вперемешку с заверениями, что никто девицу не тронет.
– Вот видишь?
– Нет, ее лихорадит еще, а ты в этом шаришь, – продолжал отнекиваться Заку.
– Ну, ты совсем обнаглел. Сначала, говорит, давай мою напарницу вытащим, а то на нее смотреть больно. Ну, вытащили. Даже в лазарет сносили. А теперь что? Смотри за ней всю ночь, босс, ты умный. Так, что ли?
Заку засопел.
– Ладно, биджу с тобой. Все равно она спать до завтра будет.
Затем ее накрыли одеялом, и она вновь провалилась в дрему.
Проснулась. Ей было холодно. И ей хотелось есть. А рядом пахло чем-то явно съедобным. Открыв глаза, она осмотрелась. Уже почти забытая одиночная камера. Правда, здесь она была не одна. У другой стены сидел заключенный, парень, молодой, немногим старше ее. Выглядел здоровым, судя по позе, в которой спать было нереально – медитировал. Черные лохматые волосы спускались до плеч. Челка слабо прикрывала химический ожег, но на лице было и несколько других давно заживших шрамов. Вместо правой руки – простенький протез примерно от локтя. Но тело крепкое, жилистое. В камере полумрак, но перед ней стоял поднос с нехитрым ужином. Ее сосед открыл глаза, которые тускло, едва заметно светились в темноте. При свете хотя бы свечей она бы не смогла это заметить.