Уинстон Черчилль

Костюченко Ирина

В сентябре 1939 года Черчилля, единственного, кто давно кричал об опасности со стороны Гитлера, о невозможности договоренностей с ним, пригласили на пост Первого Лорда Адмиралтейства. Однако на активные действия на континенте британское правительство так и решилось — беззащитную Польшу Германия проглотила в течение месяца, а еще кусок страны откусил другой «внезапный друг» Гитлера — Сталин. Прошло еще шесть месяцев «странной войны» с учениями и почти без военных действий — топили корабли, немного «постреливали».

Но два месяца назад маховик событий завертелся с бешеной скоростью. С тех пор что ни день,

то какие-то новости, преимущественно плохие, очень плохие или ужасные.

В апреле Германия атаковала Данию и Норвегию. Войска свободных стран потерпели поражение. Через месяц Гитлер вторгся в Бельгию, Нидерланды и Люксембург. В этот же день, 10 мая, король Георг IV назначил на пост премьер-министра именно его, Черчилля, — единственного, кто имел волю к сопротивлению и был готов взять на себя ответственность. И опять военное поражение, хотя нет, на сей раз даже катастрофа!

Через несколько дней, серпом обойдя французскую оборону, так называемую линию Мажино, Вермахт напал на Францию. В течение всего двух недель северные части самой мощной европейской армии и британский корпус, пришедший на помощь дружественной стране, были разбиты, рассечены и прижаты к узкой полосе берега в Дюнкерке. Лишь благодаря чуду британцам удалось морем вывезти оттуда свою армию и многих французов, сотни тысяч солдат! Остальные остались во Франции, пытаясь продолжить сопротивление. Но удастся ли это им?

Об этом и многом другом он будет говорить на сегодняшнем совещании — с британскими военными, с дипломатами, с министрами… Еще должны прибыть представители французского командования, вспомнил он. «Пользы от них никакой, но может хоть свежие новости привезут», — размышлял Черчилль.

Он подготовил для них сюрприз. Эта мысль пришла ему в голову ночью, когда он грелся в ванне. Идея казалась фантастической, и согласятся на нее британцы, готовы будут ее рассматривать французы? Сработает ли? Не слишком ли поздно?

Когда еще юный Черчилль воевал в далекой Индии, он участвовал в дискуссионном клубе. Там, изнемогая от скуки и жары, офицеры обсуждали разные вопросы. Уинстон хорошо запомнил одну тему: всегда ли войны имеют четкие причины. Тогда он доказывал — да. Есть стороны, есть их интересы, есть конфликт между этими интересами. И существует момент, точка невозврата, когда конфликт интересов провоцирует конфликт между народами или группами общества. И возникает война. А теперь? Что он сказал бы сейчас, когда прошло почти полвека, переполненного войнами, столь же жестокими, сколь и бессмысленными…

Может эта точка невозврата называлась «Мюнхенским сговором», который имел место осенью 1938 года? Тогда Гитлер потребовал отторжения части Чехословакии, так называемой Судетской области, где издавна проживало немало немцев. Великобритания и Франция также имели обязательства перед этой страной. Но правительство в Лондоне тогда решило — это так далеко, на континенте; при чем здесь мы? «Почему британцы должны носить противогазы и рыть траншеи, если два народа поссорились из-за вопросов, на которых мы не разбираемся?», — говорил тогда премьер-министр Чемберлен.

Он полетел к Гитлеру, провел переговоры. В Мюнхене они, а также президент Франции Деладье и союзник Гитлера, дуче Италии Муссолини заключили соглашение о «мирной передаче» Судетской области Германии. На эту встречу не пустили

президента Чехословакии Бенеша — ему просто дали документ на подпись, и он ее поставил.

Чемберлен вернулся в Лондон победителем! Он сообщил, что привез мир нынешнему поколению. Англичане радовались, как будто это было Рождество — проблема решена! Однако вскоре не только Судеты, но вся Чехословакия была оккупирована. Благодаря ее ресурсам, заводам, специалистам стала возможна война с Польшей. А затем ресурсы Польши послужили базой для атаки Дании, Норвегии, Нидерландов, Бельгии… Если падет Франция, мощь всей Европы будет направлена на Англию. И тогда…

Сейчас это понимали многие. Но в 1938 году только зануда Черчилль, которого не допускали к реальным политическим рычагам и который был вынужден довольствоваться выступлениями в парламенте, прокомментировал «Мюнхенский сговор»: «Великобритании был предложен выбор между бесчестием и войной. Она получила бесчестие, но она получит и войну». Полтора года понадобилось британцам, чтобы понять, о чем и почему Черчилль тогда кричал с каждой возможной площадки.

Возможно, стартом новой мировой войны стала оккупация Германией Австрии — аншлюс, который прошел почти без жертв вначале 1938 года? Или события в Рейнской демилитаризованной зоне? Или дерзкая война Италии в далекой Эфиопии? Или агрессия Японии в континентальной Азии? Или вообще давний переворот в России, этот «призрак коммунизма», подтолкнувший ряд правительств к созданию антикоминтерновского союза? А может, «красная кнопка» была нажата в США, во время кризиса десятилетней давности? Вдруг правы те «высоколобые» эксперты, которые утверждают: всему причиной экономика — отрасль, в которой Черчилль чувствовал себя слепым котенком? А если эта проклятая экономика и запустила цепь реакций: от денежной девальвации и массовой безработицы до общественных беспорядков и прихода к власти нацистов в Германии в 1933 году?

А может Мировая война, которую уже назвали Первой, в отличие от нынешней, Второй мировой — так никогда и не заканчивалась? Черчилль знал, что это так — несмотря на заключение «мирных договоров» и основание Лиги Наций, эти два десятилетия мира были только передышкой и шансом родить новых солдат.

А еще он был уверен: не стоит искать правду, чтобы действовать дальше, и действовать правильно. Главное — определить, кому можно доверять, если Франция потерпит окончательное поражение. Практически вся Европа находится уже под пятой немцев или их сторонников. На кого делать ставку? На США, где президент Рузвельт не может по закону противостоять решениям сената? На СССР, который, по данным разведки, поделил с Гитлером весь мир? На колонии, которые только и мечтают о том, чтобы Британия ослабила имперскую хватку?

Черчилль решил, что договариваться нужно со всеми, с кем угодно и о чем угодно; кроме дьявола, кроме Гитлера. Но основную ставку следует делать на людей, которым некуда отступать.

На мальчиков-пилотов, которые защищают небо над Островом: вчерашних студентов британских университетов и польских, чешских, а теперь и французских асов, бежавших в Британию с континента.

На моряков, чьи военные корабли атакуют немецкие субмарины, и на тех, кто сейчас сопровождает американские конвои с провиантом и техникой — единственной помощью от США.