Уитни, любимая

Макнот Джудит

И Уитни неожиданно почувствовала себя так, словно они стали самыми лучшими, самыми близкими друзьями, словно между ними существовало особенное родство душ. Странное ощущение ошеломило девушку, а потом охватило ее существо, будто весенним разливом сметая все наносное на своем пути.

– Мне ужасно жаль… ведь…

– Ни слова больше, – перебил Клейтон тихо. – Все забыто и прощено.

Он медленно наклонил голову, и Уитни поняла, что он сейчас поцелует ее, но, вместо того чтобы отстраниться, подняла лицо, словно стремясь получить доказательства прощения. Их губы слились в долгом нежном, нетребовательном поцелуе.

Даже когда что-то изменилось и между ними пробежала искра страсти, Уитни понимала, что Клейтон позволит ей отстраниться, если она захочет. Но вместо этого ее руки скользнули вверх по его груди, обвились вокруг шеи, и все мгновенно изменилось.

Длинные пальцы развязали шарф и утонули в роскошных прядях. Осторожно сжав ладонями ее лицо, он заглянул в сияющие зеленые глаза.

– Боже, какая ты сладкая! – шепнул он.

Сердце Уитни, казалось, на миг перестало биться, но тут же бешено заколотилось, когда он снова припал к ее губам. Он целовал ее долго и неторопливо, медленными пьянящими поцелуями, обводя языком ее губы, сначала легко, словно дразня, потом настойчиво, требуя, чтобы она раскрыла их, и стоило Уитни подчиниться, как язык властно проник в теплую пещерку, а руки, проведя по спине, спустились ниже, отыскали местечко, где оставил рубцы хлыст, прижали несопротивляющуюся Уитни к мужскому телу и начали нежно гладить, прогоняя боль.

Безумные, буйные, ни с чем не сравнимые ощущения пронзали Уитни с головы до ног, насквозь, до кончиков пальцев, оставляя ее обессиленной, дрожащей, льнущей к этому недавно совсем еще чужому и ненавистному мужчине. Голова кружилась, земля, казалось, перестала вращаться и бешено летела куда-то в пространство, когда он уложил ее на траву рядом с собой и сжал в объятиях. Потом, приподнявшись, наклонился над ней, и Уитни слабо, еле слышно пролепетала:

– Мы не…

Но он властно завладел ее ртом, заглушая протесты, в свирепом, почти безумном поцелуе. Он снова раздвинул губы Уитни, дразня и терзая их своим языком, осторожно входя внутрь и отстраняясь, пока Уитни, сгорая от желания, не коснулась совсем робко своим языком его губ.

Клейтон, застонав, прижал ее к себе, угрожая раздавить, втягивая ее язык себе в рот и лаская его своим языком. Он прервал поцелуй лишь затем, что бы нежно обвести языком контуры ее ушка, щеки, прежде чем вновь осыпать поцелуями. Его рука, обжигая кожу, скользила по ее шее, плечам, груди. Он начал с лихорадочной быстротой расстегивать блузку, стремясь поскорее дотронуться до скрытых тонкой тканью упругих выпуклостей, и прикосновение горячих пальцев к ее обнаженной плоти мгновенно отрезвило одурманенный страстью разум Уитни, вернув ее к реальности. Девушка отчаянно затрясла головой, пытаясь оторваться от Клейтона, когда тот спустил с ее плеч сорочку, открывая осеннему ветерку набухшие груди.

– Не смей, – приказал он прерывающимся голосом, с силой припадая губами к ее губам, дерзко гладя белоснежные холмики, наполняя ими ладони, чуть стискивая, терзая чувствительные соски, пока они не превратились в крохотные кинжальчики, коловшие его ладони.

И тут он внезапно и резко отстранился.

Едва не теряя сознания от ласк и поцелуев, Уитни лишь ошеломленно наблюдала, как его пылающие глаза, оторвавшись от ее точеных грудей, остановились на лице.

– Если мы сейчас же не остановимся, малышка, –

пробормотал он странным, напряженным голосом, – я не смогу противостоять искушению закончить начатое, и уж тогда меня ничто не удержит.

Нагнув голову, он нежно поцеловал розовые вершинки мягких полушарий, прежде чем неохотно натянуть ей на плечи сорочку. Лишь потом Клейтон лег рядом и, приподнявшись на локте, осторожно коснулся пальцем ее щеки, легко обвел контуры идеально прекрасного лица. Как он восхищался ее неукротимым духом, мятежным нравом, свежестью и чистотой! Она была самим воплощением тепла и пробуждавшейся страсти, словно налитый соками плод, спелый и готовый к тому, чтобы его сорвали, – об этом настойчиво напоминала томительная боль в его чреслах. Уитни была не только именно такой, какую ожидал увидеть Клейтон, но чем-то большим, неизмеримо большим… упрямая, милая, сладостная, вспыльчивая и живая, дерзкая и своевольная, застенчивая и остроумная… сокровище, средоточие волнующих контрастов. Его сокровище!

Уитни грелась в лучах его нежной, чуть ленивой улыбки и, протянув руку, нерешительно дотронулась до мускулистой груди. Он накрыл ее ладошку своей, прижав к тому месту, где громко билось сердце.

Погруженная в грезы девушка мечтательно вслушивалась в звуки теплого осеннего дня. Белка взбегала на вершину дерева с орехом, готовясь к зиме; кузнечики громко трещали, в грубоватой гармонии исполняя осеннюю серенаду. Одна из лошадей нетерпеливо переминалась, но Уитни продолжала лежать, удивляясь тому, что не смогла разглядеть до сих пор, как необыкновенно красив Клейтон.

Однако следующие его слова заставили ее буквально рухнуть с небес на землю:

– Пора ехать – и без того придется объяснять всем и каждому, почему мы так задержались. – И, увидев, как разочарованно нахмурилась девушка, весело хмыкнул и снова прижался игривым поцелуем к маковке груди. – Наглая, бесстыдная девчонка! – тихо поддразнил он.

Уитни, залившись краской, рванулась, чтобы поскорее сесть, и Клейтон начал приглаживать ей волосы.

– Конечно, – пробормотала она, вскакивая, – нам… нам давным-давно следовало бы быть на пикнике.

Клейтон потянулся к ней, но девушка отвернулась и торопливо отошла. Почти подбежав к лошади, она попыталась сесть в седло, но Клейтон подошел сзади и, обняв ее за талию, прижался грудью к спине.

– Малышка, – прошептал он, покрывая поцелуями ее шею, – вот увидишь, настанет время, когда я еще много раз буду сжимать тебя в объятиях, только гораздо дольше и гораздо сильнее. Обещаю.

Уитни с трудом верила собственным ушам! Сначала он называет ее бесстыдной девчонкой, а потом клянется позволить себе и другие вольности, чтобы удовлетворить ее вожделение! Неужели она забыла, что самомнение его не имеет границ, не говоря уже о том, что она не встречала человека безнравственнее!

Уитни вырвалась, небрежно глянула через плечо и, приняв по возможности презрительный вид, хотя в душе невыразимо мучилась от унижения, осведомилась:

– Вы так думаете?

– Абсолютно уверен, – хищно улыбнулся Клейтон.

– Я бы на вашем месте на это не рассчитывала, – посоветовала Уитни, снова отворачиваясь и перебирая поводья Хана.

Клейтон легко поднял ее в дамское седло, но не убрал руку с бедра.

– Где будет пикник? – дрожащим голосом спросила она.