Указка
Шрифт:
«Вчера в результате вооруженных столкновений в районе седьмой заставы уничтожено более двухсот „чурбанов“. Наших ребят ранено семь человек».
«Полковник Биденко сказал: „Мы отомстим за гибель трех наших бойцов при взрыве самодельной бомбы на Центральном рынке. Мы уже перекрыли Дальний перевал… Вышли на след подозреваемых в этом зверском преступлении…“
«В деревне Перепердый захвачены четыре склада боеприпасов. За организацию складов и укрывательство группы из шестидесяти бандитов задержаны гражданка Чураева, ее сын, невестка и пять внуков. Ведется следствие».
«Оперативный отряд „Омега“ Великодержавной Службы
«Международные правозащитные организации опять выдвигают протест против планомерного уничтожения силами ВСБ образовательных учреждений Острова и их контингента. По их мнению, эти учреждения ничем не отличаются от обычных школ и лицеев. Однако западные так называемые „правозащитники“, видимо, не имеют всей информации. Пресс-служба Президента Великодержавии сообщает, что в этих школах идет активная боевая и идеологическая подготовка младшего поколения бандитов, в частности, обучение подрывной работе и навыкам партизанской войны».
«Вчера мятежники с Острова еще раз показали свой истинный звериный облик, нарушив договор о прекращении огня. Вероломно ударив в тыл двадцать первой заставе, они самым жестоким образом перебили и захватили в плен более двадцати наших солдат, потеряв при этом около трехсот человек. Начальник службы фронтовой информации Случайник сообщил, что похороны наших бойцов состоятся почти в тридцати городах страны. Завтрашний день Президент в своей речи объявил днем траура».
«К сожалению, западные „правозащитники“ настаивают на немедленном прекращении огня в районе города Гермеса. По мнению сочувствующих бандитам средств массовой информации, в этом сложном в плане географических условий районе нет мятежников, а наша артиллерия якобы стреляет по мирным деревням. Наш Президент уже устал объяснять, что на Острове и в прибрежных районах нет мирных деревень, а все они уже давно являются опорными пунктами бандитов.
Говорит капитан Срамнов:
— Стрелять трудно, туман. Каждую секунду могут налететь «чурбаны». Нервы надо иметь стальные. Мы как ориентируемся — на звук коров, лошадей. Один залп для страху, чтобы они заблеяли, потом на слух стреляем.
Пресс-служба Президента и их коллеги из ВСБ сообщают, что до окончательного уничтожения бандитов остается не более трех-четырех недель».
«В результате тщательно подготовленной операции силами ВСБ освобождены заложники-подростки, удерживаемые на шхуне „Альбатрос“. Их похитителям удалось скрыться. Бывшие заложники в шоковом состоянии доставлены в лагерь беженцев возле деревни Новосуй».
«В городе Злом начались восстановительные работы. Однако беженцы не спешат возвращаться в насиженные места. Мы спросили их: почему?
— Мы теперь чувствуем себя в безопасности, — говорит одна женщина. — Спасибо великодержавцам, что они защищают нас от бандитов. В лагере мы как за каменной стеной. А если вернемся в большой город, кто нас будет оберегать?
— Да, пока еще рано, — вторит ей ее дочь. — По слухам, еще не все бандиты выметены из Злого. Я боюсь за свою семью, за себя.
Пресс-служба ВСБ сообщила, что принят к рассмотрению окончательный план
«Житель города Злого попал в плен к мятежникам. Его мучители требовали выкуп — миллион долларов. Когда родственники собрали доллары, вмешалась ВСБ и спасла несчастного. Однако мятежникам удалось вероломно захватить выкуп и скрыться».
«Начальник службы фронтовой информации майор Случайник сказал нашему корреспонденту:
— Бойцы жалуются на большое количество журналистов на передовой. Ваши коллеги подвергают себя и окружающих смертельной опасности. Я представил доклад по этому поводу в администрацию Президента. Возможно, скоро будет подписан указ об ужесточении условий аккредитации военных корреспондентов. В целях их личной безопасности уже удалены из района боевых действий и районов неблагоприятной обстановки сотрудники агентства «Бюро Свобода», газеты «Независимость», журналов «Взгляд с Запада», «Реформатор» и «Иностранный капитал». Надеюсь, что этот список будет расширен».
Через два дня Пол приехал на Побережье. Первый же его отчет расстроил Синьоретти. Ну что за ребячество! Пол взял интервью у солдата, пожелавшего остаться неизвестным (СПОН), и посчитал нужным отправить его директору.
П: Итак, почему вы все-таки не хотите, чтобы я знал вашу фамилию?
СПОН: А чтобы ты ее не написал. Офицеры скажут — высовывается. Ребята будут смеяться. Тут, вообще-то, вашего брата не любят. И правильно: суетесь куда не надо. Вас стреляют, а вы все равно лезете.
П: Такая у нас профессия.
СПОН: Не, я ничего не говорю… Вот расчистим мы все, станет поспокойней — тогда приезжайте. А пока тут война идет, своих проблем хватает, кроме как за вами смотреть.
П: А вы считаете, за нами надо смотреть?
СПОН: Иначе пристрелить могут. Наши же и пристрелят. В темноте, если не разберутся, кто идет. Чурки в плен возьмут, а потом голову отрежут и в жопу тебе засунут. Ладно, гуляй, у меня тут дела еще.
Пояснительная записка: «Вот так они нас любят. Ночевал в казарме среди грязных солдат. Обращаются со мной дурно, хамят. Еду добываю сам. Любопытно, что журналистов из правительственных изданий отправили на офицерские квартиры и поят их водкой. Ваш Пол».
Вторая записка легла на стол Синьоретти через два дня.
«Господин директор!
Вас, должно быть, интересует, как сильно изменился пейзаж Побережья с тех пор как здесь побывал Джон Смит. Судя по рассказам Смита, было так же грязно и замусорено, только трупов животных на дорогах теперь гораздо больше. Те немногие заводы, что были в городе Злом, разрушены и не дымят, поэтому никак тут не надышусь. Правда, все чаще откуда-то доносится запах гари, но иногда тут почти дикая природа, как на лыжном курорте в какой-нибудь Свисландии.
И нравы столь же дикие. Двое местных жительниц, опухшие от голода тетки, жестоко подрались из-за куска баранины. Никто не победил, и все бы кончилось миром, но помешал один офицер.
Он проходил мимо со служебной собакой и скормил баранину ей, оставив теток ни с чем. Одна начала было вопить, но офицер удивленно поднял брови. Он засунул ей в рот револьвер и пригрозил смертью. Тетка замолчала, и офицер отправился восвояси. Характерно, что собака не лаяла, видимо, она привыкла к подобным эпизодам. Она уплетала мясо.