Украденная беременность
Шрифт:
— Нет. В этот раз обошлось — благодаря вам.
Фая покачала головой: она не чувствовала уверенности в том, что именно ее помощь не дала мужчине вновь забыться в болезненных видениях.
— Еще чаю? — предложила, обнаружив, что Федор в два глотка допил остатки мятного напитка.
— Да, пожалуйста, — все еще немного задыхаясь от сковавшего его напряжения, согласился тот и отпустил ее руку.
Фифа встала, завозилась с заварником и чашками. Ей было не по себе. Лукьянов словно почувствовал это.
— Я снова напугал вас, Фаина… скоро, наверное, начнете шарахаться от
— Я не вас боюсь, — проговорила тихо, глядя в чашку, в которую наливала чай, а не на Лукьянова. — Я за вас боюсь.
И тут же смутилась от собственного признания, плеснула по-быстрому кипятка, придвинула чашку Федору:
— Ваш чай. И вот мед, добавьте по вкусу, — кивнула на баночку с вязкой сладостью янтарного цвета.
Отчего-то Фае хотелось, чтобы Федор не заметил ее слов, не обратил на них внимания. Но мужчина расслышал и обратил. В растерянности прикоснулся подушечками пальцев к горячей от кипятка стенке чашки. Охнул тихо. Помолчал, светлея лицом. Потом произнес просто:
— Спасибо, Фаина.
В молчании допив вторую порцию мяты, Лукьянов решил, что пора все же уезжать: Фаине явно требовался отдых, а в его присутствии девушка не могла расслабиться.
— Думаю, мне пора освободить вас от своего присутствия. Вам нужно отдохнуть, Фая. — Снова заговорил он. — Знаете, я хочу и поблагодарить вас за заботу, и попросить прощения за то, что доставил вам столько хлопот…
Фифа покачала головой:
— Не нужно, Федор Андреевич. Не нужно ни благодарить, ни извиняться. Вы помогли мне, я — вам. Мне кажется, это правильно. По-человечески как-то…
— Да, пожалуй, — согласился Лукьянов. Он не стал говорить Фае, что отвык от женской заботы и ласки настолько, что почти перестал верить, что они еще существуют. — Ничего, если я наберу вас завтра ближе к вечеру?
— Хорошо, звоните. Я буду ждать, — молодая женщина провела своего гостя в прихожую, дождалась, когда он оденется и обуется, открыла перед ним дверь. — Доброй ночи, — пожелала вежливо.
— И вам, Фая, — Лукьянов сумел улыбнуться, и это была хорошая улыбка: открытая, искренняя.
24. Светлана
24 ноября 2015 года. Москва
За две недели, которые прошли со дня пропущенного заседания в суде, Светка ни разу не видела Федора: он, как и собирался, съехал из пентхауса и обосновался в своем недостроенном загородном коттедже. Без мужа в огромной полупустой квартире было как-то одиноко.
Даже всегда веселый шпиц Карли загрустил. Раньше он всегда спал в комнате Федора, в ногах у хозяина — прямо как кот. Когда Лукьянов исчез, песик устроил Светке бессонную ночь: лежать около нее он отказался. Вместо этого ушел в комнату Федора, забрался на подушку, сохранившую запах мужчины, и начал скулить и плакать.
Ни уговоры, ни попытки угостить вкусненьким, ни запертая дверь не произвели на малыша никакого впечатления: он продолжал рваться в опустевшую спальню хозяина дома и подвывать. Кончилось тем, что Светка сама прилегла на постель мужа, Карли прижался к ее боку и затих. Вот так, неожиданно для себя, Светлана
Все это было неприятно, но куда больше женщину напрягал денежный вопрос. Готовить она, несмотря на полученную в колледже специальность, не любила и не умела, предпочитая заказывать готовую еду в хороших кафе и ресторанах. Но теперь ей пришлось пересмотреть свои привычки: дорогие заведения ей стали не по карману, а питаться в дешевых столовых с замызганными пластиковыми столами она брезговала.
Ко всем прочим расходам, нужно было кормить Карли. Светка пришла в негодование, обнаружив, что сухой корм, к которому приучен ее шпиц, стоит от тысячи рублей за упаковку, которой хватает в лучшем случае на две недели. Запасы Ланы таяли намного быстрее, чем она ожидала, и это означало лишь одно: мужа необходимо вернуть как можно скорее!
Собираясь на заседание суда, Светлана решила, что стоит постараться произвести на судью впечатление скромной, но элегантной женщины, которая с достоинством принимает удары судьбы. Под ударом подразумевался развод, затеянный негодником-мужем в то время как она, Лана, находится в «интересном» положении. Даже если судья — мужчина, он наверняка проникнется сочувствием, а уж женщина точно будет на стороне беременной супруги. Женскую солидарность никто не отменял!
Так рассуждала Светка, подбирая в своем обширном гардеробе подходящий наряд. Она решила надеть однотонное элегантное платье со слегка завышенной талией, которое не облегало ее плотно, как перчатка, а лежало довольно свободно. Это должно было убедить судью, что у нее, Ланы, уже растет животик.
Короткий жакет контрастного к цвету платья оттенка, сапожки на невысокой платформе, зимнее пальто с воротником и манжетами из каракуля: все должно было выглядеть неброско. Норковая шубка в этот раз останется не выгулянной: незачем смущать взгляды служителей закона искристой роскошью дорогих мехов.
Макияж Лукьянова тоже сделала более чем скромным: слегка подвела глаза и ресницы, на губы положила почти незаметный контур и светлый глянцевый блеск.
Оглядев себя в зеркале, Лана осталась довольна: выглядела она прекрасно. Впрочем, как всегда. Что-что, а чувство стиля за десять с лишним лет в модельном бизнесе у Лукьяновой развилось.
Вызвать такси женщина не решилась. Чтобы сэкономить, до здания суда добиралась общественным транспортом, в душе ругая себя за то, что за четыре года так и не получила права и не заставила мужа подарить ей автомобиль, предпочитая выпрашивать и тратить немалые суммы на одежду, СПА-салоны, элитную косметику и драгоценности.
К нужному кабинету Светка явилась почти вовремя: пять минут — это ведь не опоздание. Войдя в дверь с указанным в повестке номером, тут же обнаружила, что Лукьянов и его адвокат уже на месте.
— Светлана Леонидовна? Проходите, присаживайтесь, — судьей, ведущим дело о разводе Лукьяновых, оказалась женщина в возрасте слегка за сорок. Это Лану обрадовало: так она могла больше надеяться на сочувствие к своим непростым обстоятельствам.
После взаимного знакомства и прочих формальностей судья поинтересовалась: