Украденная дочь
Шрифт:
40
Вероника продолжает действовать
Поездка в Аликанте еще больше укрепила во мне желание наладить отношения с Лаурой и оживила воспоминания о маме. Я однозначно поняла, что делаю сейчас именно то, что и должна делать. Маме было намного тяжелее, потому что она должна была думать не только и не столько о Лауре и о самой себе, сколько о том, как бы Лауре не навредить. Мама смотрела со стороны, как ее дочь растет и превращается во взрослую девушку, и у нее даже не было возможности хотя бы разок ее обнять.
Я решила, что буду вести наблюдение за домом, в котором живет Лаура, и целый день бродила неподалеку, выжидая удобного момента, чтобы зайти в подъезд, подняться на второй этаж и позвонить в дверь в надежде, что мне откроет Лаура. Конечно же, можно было разработать какой-нибудь иной,
Мой план заключался в том, чтобы попытаться проникнуть домой к Лауре, пока Лили будет в обувном магазине, по которому она бодро расхаживала, даже не пытаясь скрыть то, что никакой она не инвалид. Справиться с Гретой мне было бы намного проще, поскольку я могла отвлечь ее внимание кремами и массажем, если только рядом с ней не окажется Ларри или Петре — здоровяк, который иногда возил Лили в инвалидном кресле. Я, конечно, могла бы попытаться проникнуть в квартиру вместе с Доном, и тогда никто не осмелился бы сделать мне ничего плохого, однако я брала с собой не Дона, а всего лишь чемоданчик с товарами, поэтому намеревалась еще раз попытаться подобраться к Лауре через Грету.
Я заметила, что они работали в обувном магазине по очереди. В первой половине дня в магазине находилась Грета. Впрочем, всю работу там выполняла продавщица, а Грета занималась лишь тем, что прохаживалась в какой-нибудь из своих длинных юбок между чемоданами и обувью, отражаясь в стеклянных стеллажах и зеркалах. Она с удовольствием болтала с клиентами, особенно с мужчинами, и иногда забывала, что за покупаемый ими товар нужно брать деньги. В конце концов она делала вид, что переутомилась, и при малейшей возможности шла выпить чаю в свой любимый кафетерий — своего рода храм любви, в котором она и Ларри подолгу сиживали, глядя друг на друга томным взглядом. Во второй половине дня, когда покупателей приходило больше, Грету сменяла в магазине донья Лили. Ее привозил в инвалидном кресле на колесах парень-здоровяк, однако вскоре после этого она поднималась с кресла и начинала ходить сама, а кресло откатывала в подсобное помещение. Вот в это время у меня и появлялись шансы проникнуть в квартиру доньи Лили и увидеться там с Лаурой.
В шесть часов вечера в магазин зашли какие-то японские предприниматели, которые принялись покупать сумки «Прадо» в таких количествах, как будто это были леденцы. Все внимание Лили отвлеклось на них. Здоровяк ушел в направлении станции метро, а Ларри в этот день еще не появлялся. Это был самый подходящий момент для того, чтобы попытаться проникнуть в квартиру.
Консьерж меня узнал. Я жестом показала ему, что хочу подняться по лестнице, и он кивнул. Считалось уже само собой разумеющимся, что я иду к стоматологу. Я надавила кнопку звонка возле двери квартиры, в которой жила Лаура, и меня охватило такое же волнение, какое я испытывала на экзаменах конкурсного отбора в выпускном классе школы. Я услышала лай и застыла от удивления. Это был визгливый лай, резавший уши. Он доносился через щель под дверью, и мне даже показалось, что какая-то собака дышит через эту щель на мои сапожки. Придя в себя, я поднялась по лестнице на следующую лестничную площадку. Я совсем забыла, что сапожки из кожи питона при ходьбе громко топают, потому что у них очень хорошая кожаная подошва, изготовленная вручную. Сама не знаю почему, но я, с тех пор как купила эти сапоги,
Дверь открылась, на порог выскочила малюсенькая собачонка с бантом на шее. Она, повернув мордочку вверх, туда, где находилась я, зарычала так громко, как только позволяли ее маленькие голосовые связки. Ее подняла своими холеными — как у какой-нибудь принцессы — руками появившаяся из квартиры девушка. Девушка эта поднесла собачонку к лицу и позволила ей лизнуть маленьким розовым язычком свои губы.
— Что с тобой случилось, крошка? — сказала девушка, окидывая взглядом лестничную клетку. — Разве ты не видишь, что кто-то ошибся дверью?
Лицо этой девушки показалось мне знакомым. Ей, по-видимому, было столько же лет, сколько Лауре, однако она, как и сама Лаура, выглядела моей ровесницей. У нее были красивые каштановые волосы с удивительным отливом, которые тоже показались мне знакомыми. Брюки сидели на ней идеально — ни морщинки, ни складочки. Фигура у нее была изящная и стройная, а манера держать себя — горделивая. Она слегка наклонилась вперед и приласкала свою собачонку. Я села на нижнюю ступеньку следующего пролета лестницы, подумав, что, если вдруг кто-нибудь из соседей выйдет из квартиры и спросит, что я здесь делаю, я отвечу, что жду лифт. А пока мне нужно было сконцентрировать внимание на девушке, которую я только что видела. Я потерла лоб, словно пытаясь прогнать перед своим мысленным взором сохранившиеся у меня в памяти человеческие образы. Я ломала себе голову над тем, где же видела эту девушку. В моей жизни частенько бывало так, что я напрочь забывала о многих происходивших со мной событиях и о людях, с которыми когда-то встречалась. Невозможно вспомнить то, о чем ты напрочь забыл. Нельзя заставить мозг делать то, чего он делать не хочет. Но я все-таки вспомнила: девушка, которую я только что видела, была актрисой, снимавшейся в телевизионном сериале. Я также видела ее в телерекламе какого-то шампуня. Ее шевелюру в форме прямоугольника, ниспадающую на спину, было трудно с чем-то спутать. Почему я ее сейчас не сразу узнала, так это потому, что я всегда думала, будто глаза у нее зеленые, а они оказались карими. Она, наверное, была подругой Лауры или же Греты. Мне вспомнилось, что я вроде бы уже когда-то видела, как она заходит в этот подъезд, но тогда я не проявила к этому интерес, потому что никак не увязала ее приход сюда с Лаурой.
Я уже собиралась спуститься вниз по лестнице, когда вдруг снова послышался визгливый лай собачонки и раздался стук каблучков. Дверь открылась, и появилась актриса. В туфлях на высоких каблуках она стала выше сантиметров на десять. Собачонку она несла в руках. Та навострила уши и уставилась своими блестящими глазами-бусинками в ту сторону, где находилась я. Ее хозяйка вызвала лифт, но потом передумала и осторожно пошла вниз по лестнице, стараясь не подвернуть ногу. Известность вынуждала ее постоянно быть начеку и все время следить за тем, как она выглядит и что делает, поскольку ее в любой момент могли узнать и распустить о ней какие-нибудь слухи.
Вот теперь, похоже, мне можно еще раз позвонить в дверь.
Мне открыла Грета, на лице которой было такое выражение, словно ей уже все осточертело. Я быстренько расплылась в широкой улыбке.
— Привет, — сказала я. — Вы меня помните? Я на днях делала вам массаж…
— Привет, — сказала в ответ Грета. — Мне сейчас не до тебя.
— Я только на минуточку. Я проходила мимо и подумала, что вы наверняка захотите попробовать алмазный крем.
Грета повернула голову и посмотрела вглубь квартиры. Оттуда слышался плач, заглушенный несколькими дверьми. Возможно, это плакала Лаура, и, возможно, она была не в своей комнате, поскольку та находилась сразу за гостиной — вторая дверь направо.
— Если ты придешь через четверть часа, мы, наверное, сможем…
Я не собиралась позволить себя прогнать.
— Дело в том, что мне нужно посетить еще несколько человек…
Плач утих, и наступила тишина — гораздо более оглушительная, чем любой крик. Грета не знала, что делать. Я стояла и улыбалась.
В этот момент зазвонил телефон, и Грета, оставив входную дверь открытой, пошла отвечать на звонок.
— Доктор Монтальво, надо подумать, что можно будет сделать… Вряд ли кто-то ее выдержит… Да, если она проведет несколько дней вне дома, это пойдет ей на пользу.