Украденная невинность
Шрифт:
Чувствуя, как к сердцу подкрадывается привычный страх, Джессика выпрямилась и подняла подбородок. На этот раз Дэнни ни за что ее не запугать!
— Что тебе нужно? Отсюда до Элсбери долгий путь, а в Бел-море никогда не бывало ярмарки. Зачем же ты сюда явился? И как узнал, где меня искать?
— Дэнни Фокс всегда дело знал. Вспомни-ка…
— Я спрашиваю: что тебе нужно?
— Хе-хс! — Волчий оскал вытянул в две блеклые линии тонковатые губы Дэнни, — Срам, конечно, но по части денег у меня большие трудности.
— Ты
— Я тебе не верю.
— Это еще почему? Неужто не найдется бабы, которая бы за меня пошла?
— Разве что сумасшедшая!
— Богом клянусь, я женился и завел дитятко. Да ладно тебе, Джесси, ты ж знаешь, что девчонки меня всегда любили!
Этого она не могла отрицать. Дэнни сначала обещал приглянувшейся девушке все радости рая, потом нещадно колотил, но все равно каждая готова была пойти ради него на панель.
— Допустим даже, что ты женился. Какое мне до этого дело?
— Джесси, душечка! — Дэнни потрепал ее по щеке мягкой и влажной, неприятно похожей на женскую рукой, и губы его расползлись в улыбке настолько приторной, что Джессику замутило. — Денежки мне надобны, денежки. У тебя-то небось мошна от них трещит, а моя деточка, моя беляночка с голоду пухнет!
— Ну да, конечно!
Джессика решительно зашагала прочь, но громкий голос Дэнни заставил ее остановиться:
— Не жмись, сестричка, а не то пожалеешь.
Девушка медленно повернулась, снова оказавшись лицом к лицу с подоспевшим братом.
— Ты что же, угрожаешь мне?
— Это когда? Я ничего такого не говорил. — Дэнни примирительно вытянул руки ладонями вперед. — Правда-матка всегда просочится, потому как Бог — он вранья не терпит. Ежли все узнают, кто ты есть, Дэнни Фокс будет тут ни при чем.
Проклятие! Она знала, знала, что рано или поздно это случится! И зачем только согласилась тогда отправиться на ярмарку? Если бы не это, Дэнни никогда бы ее не нашел!
— Маркиз — человек могущественный, Дэнни, и не позволит меня обидеть.
— А я слыхал, он совсем ослаб. Больной, значит, да еще и старый. Вот шуму-то будет, когда по Лондону засудачат, что Джессика Фокс — шлюхина дочь! Твой-то старик в одночасье преставится.
Дэнни был прав, прав, как никогда. Джессика посмотрела в глаза брата, в которых порой (и в этот момент тоже) присутствовал неприятный желтый отсвет, свойственный хищникам. Ее мутило от волнения и отвращения, мысли метались в поисках выхода.
— Что ж, раз так, я вынуждена уступить. Но у меня не так много денег, как тебе кажется. Есть кое-какие сбережения, но и только, а если я обращусь за деньгами к маркизу, это наведет его на подозрения. Или соглашайся, или не получишь ничего.
— Ну
— Около двух сотен фунтов.
Брат повел плечами, отчего зашуршал его «заемный» фрак с немного коротковатыми рукавами.
— Что ж делать, пойдет! — буркнул он и криво усмехнулся. — Семью-то кормить надобно, раз завел.
Джессике впервые пришло в голову, что Дэнни, может быть, и в самом деле женат, и девушка пожалела несчастную, совершившую такую ошибку.
— Но только, Дэнни, я дам деньги при одном условии. Ты должен поклясться могилой нашей матери, что сегодня в последний раз я вижу тебя здесь, что ты больше никогда, никогда не попросишь у меня денег.
Худое лицо Дэнни слегка побледнело, и Джессика поняла, что попала в цель. Как и прежде, брат благоговейно относился к памяти матери. Бог знает каким чудом, но его черная душа любила Элизу Фокс, и это было единственное светлое чувство когда-либо испытанное им.
— Я жду, Дэнни. Поклянись маминой могилой, что больше не придешь ко мне за деньгами.
— Ладно, ладно, клянусь! — замахал брат руками.
— Ты не добавил «маминой могилой».
— Клянусь могилой нашей бедной мамочки! Ну, теперь довольна?
— Жди за оградой, чтобы никто не заметил. Я ненадолго. Уходи, я не хочу, чтобы ты здесь оставался.
Взять деньги оказалось несложно, но вот отдать — иное дело. Она так долго копила их! Пальцы Джессики дрожали, когда девушка протягивала брату тяжелый мешочек.
— Вот спасибочко, Джесси, душечка! Доброе у нее сердечко, верно, Конни?
Его самодовольная ухмылка действовала на нервы. Джессика с трудом дождалась, когда брат повернется и направится прочь, но напряжение прошло лишь тогда, когда две фигуры разного роста, но одинаково сутулые скрылись за поворотом дороги.
Мэттыо мерил беспокойными шагами верхнюю палубу «Нор-вича». Ветер свежел, звучно хлопал парусами у него над головом, в воздухе чувствовался соленый привкус близкой морской воды. С затененной нижней палубы, из матросской кают-компании, доносились звуки дудки.
Судно стояло на якоре у французского побережья, блокируя один из портов, где оставалась часть флота противника. Для пополнения припасов им предстояло вернуться в Портсмут, но не раньше чем через два месяца.
— Капитан, экипаж к учебной тревоге готов!
— Начинайте, лейтенант Мансен, — приказал Мэттыо и снова начал расхаживать взад-вперед по шканцам.
Рыжеволосый лейтенант, его первый помощник, подал знак очистить палубу для предстоящих учений. Экипаж «Норви-ча», состоявший из пяти сотен матросов и офицеров, начал слаженно действовать, подготавливая шсстидесятичетырсхпу-шсчный корабль к атаке. От того, насколько успешно проходили учения, зависело, как сумеет экипаж встретить противника в настоящем бою.