Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
Эсма смотрела внимательно и серьезно.
— Моя жизнь и ожерелье равноценны?
— Разумеется, нет. Просто мне важно, чтобы ты меня простила.
— Я прощаю тебя, Таир, — от всей души произнесла девушка и постучала в ворота.
Их отворил знакомый раб-евнух. Эсма вошла внутрь и облегченно вздохнула. Привычный мир. Безопасность. Покой. Заботливые, любящие люди.
Любящие люди. Любовь… Когда-то это чувство было волшебной мечтой, оживлявшей бездушно-холодный мир, и оно же стало причиной самого большого разочарования на свете.
В саду Хатема
Гайда, как всегда, выглядела цветущей, ее глаза сияли так же ярко, волосы были столь же роскошны, как прежде, а груди тяжелы, как райские плоды.
Сестра получила в этой жизни все, что можно пожелать и в раю: молодого, красивого, богатого мужа, здоровых детей.
Эсма откинула покрывало. Гайда застыла на месте, а в следующую секунду вскричала:
— Ты?!
— Да, это я, — прошептала Эсма.
Что-то мешало им в первые же мгновения броситься в объятия друг друга. Возможно, то были остриженные волосы Эсмы, ее жалкий вид или искорка замешательства и страха, промелькнувшая в глазах Гайды.
Последняя опомнилась первой: крепко обняла сестру и радостно промолвила:
— Ты жива!
— Да, меня спасли.
— Отец сказал, что казнь не состоялась, но он не знал, что с тобой случилось и куда ты подевалась, — возбужденно произнесла Гайда и позвала: — Пойдем в дом.
Эсма вспомнила о Таире.
— Мне нужно увидеться с одним человеком. Сказать, что все в порядке и что я остаюсь у тебя. Он ждет меня на улице.
— Что за человек? — с любопытством спросила сестра.
— Он не нашего круга. Но он меня выручил.
Гайда махнула рукой.
— Я пошлю привратника, он все передаст.
Они прошли на женскую половину дома. Эсма с отвращением стянула с себя рваную грязную рубашку. Гайда предложила сестре помыться: та отправилась в купальню, где с яростным наслаждением стерла с себя следы кошмара недавних дней.
Облаченная в шелковую рубашку, которую дала ей Гайда, Эсма сидела на мягком диване и расчесывала мокрые волосы. Она отдыхала душой и телом. Несчастной девушке казалось, что вода в купальне была сладка как мед, холодна как лед и прозрачна как хрусталь, будто вода в пруду Пророка [7] .
Вошла Гайда с ярко начищенным медным подносом, на котором стояли серебряные чашечки с кофе, вазочка с вареньем из розовых лепестков, высилась горка сладостей и фруктов.
7
Один из образов мусульманского рая.
Поставив поднос на курси, Гайда села рядом с сестрой и сказала:
— Мы с мамой едва не сошли с ума, когда узнали, какой приговор тебе вынесен! Что произошло?
Эсма опустила голову. Многое в жизни человека зависит от событий, которые невозможно
— К Айше приехал племянник Назир, и я в него влюбилась. Мы встречались в саду гарема, в беседке. Сначала я читала ему книги, а потом… каюсь, мы обнимались и целовались. Назир уговорил меня прийти к нему в комнату ночью — там меня и поймали, — сказала она.
Гайда всплеснула руками. Ее карие глаза горели от возбуждения, а щеки стали розовыми, как цветущий миндаль.
— Ты и впрямь сошла с ума! Влюбиться в мальчишку! Бог дал тебе такого мужа…
Эсма собралась с духом и призналась:
— Я никогда его не любила. Более того, он был мне неприятен. Он… он плохо обращался со мной. И его первая жена — тоже.
— Какое это имеет значение, если ты замужем за верховным кади Багдада! Ты могла бы вволю наслаждаться этим браком, если б умела себя вести! На твоем месте я бы умудрилась подобрать ключ к сердцу Рахмана ар-Раби и подольститься к его жене.
— Неужели Рахман лучше Хатема? — Совершенно отчаявшись, Эсма не могла, да и не хотела скрывать иронии. Внезапно в ней проснулись остатки мужества и свободы духа.
— Хатем — мой муж, поэтому для меня он — лучший, — торжественно произнесла Гайда. — Мы говорим о твоем замужестве и твоей судьбе.
— Моему замужеству пришел конец. А моя судьба в твоих руках.
Гайда удивилась.
— В моих?
— Ты знаешь, что мне некуда идти. Единственное место, где я могу укрыться, — это твой дом. Отныне я не хочу иметь никаких отношений с мужчинами. Позволь мне жить у тебя. Я затеряюсь среди твоих служанок, спрячу лицо под покрывалом и стану незаметной, как тень. Я помогу тебе вести хозяйство и воспитывать детей. — В голосе девушки звучала неприкрытая мольба.
В глазах Гайды засверкали слезинки. Она в волнении сжала руки.
— Конечно, Эсма. Ты моя сестра, и я никогда тебя не оставлю. Только я должна поговорить с Хатемом.
Гайда отвела сестру в приготовленную для нее комнату, где Эсма проспала несколько часов. Девушка так устала, что ей ничего не снилось, — она будто провалилась в глубокую черную яму.
Когда она вновь появилась в парадной комнате, там сидел вернувшийся со службы Хатем. Он с сосредоточенным и несколько мрачноватым видом ел плов с изюмом. Гайда стояла рядом и неловко теребила в руках длинное вышитое полотенце.
Заслышав шаги, она обернулась и виновато посмотрела на Эсму, тогда как Хатем, казалось, не обратил на свояченицу никакого внимания.
Девушка поздоровалась с мужем сестры. Хатем не ответил, и Эсма не знала, удалиться ей к себе или подождать конца трапезы.
Закончив есть, Хатем медленно вытер руки поданным Гайдой полотенцем и наконец посмотрел на свояченицу.
— Ты не нашла ничего лучшего, чем явиться сюда? — спросил он, и Эсма почувствовала, как в сердце проникает холод.
— Мне некуда было идти, — прошептала она.