Украденное счастье. Цветок на камне
Шрифт:
— Похоже, Юсуф поднял на ноги всех своих людей. Я встретил Имада, он сказал, что им велено найти меня и привести к Юсуфу. Тот обещал большую награду. Надо затаиться и переждать.
— Ты принес покрывало?
— Нет. Мне пришлось вернуться. Имад дал мне немного денег. Я попытаюсь выйти ночью.
Они сидели, глядя на широкую ленту реки. Солнечные блики дождем сыпались на воду, превращая ее в огненный поток. Мокрый песок сверкал, как золото, а знойный ветер, казалось, струился из раскаленной печи.
Девушка прислонилась к камню и незаметно заснула. Эсма спала
Чуть приоткрыв глаза, Эсма увидела, что Таир сел так, чтобы заслонить ее от солнца. Потом она снова заснула и не заметила, как ее голова сползла к нему на колени. Она лишь чувствовала, что ей хорошо, уютно, спокойно и сладко, как в детстве, и вновь переживала светлые мгновения беззаботности и душевного полета.
Таир следил за игрой солнечных отблесков на гладкой коже девушки, едва заметным подрагиванием шелковистых ресниц. Любовался изящным изгибом ее век и похожими на розовый бутон губами. Ему казалось, что прикосновение к ним способно подарить вкус сладчайшего нектара, подобного волшебному напитку, заставить забыть самого себя.
Всему на свете есть предел, в том числе безмятежному любованию и целомудренным мечтам.
Будучи не в силах сдержаться, Таир прильнул к нежному и влажному цветку, раздвигая его лепестки. Девушка глубоко вздохнула, не открывая глаз, и обвила руками шею юноши. Вдохновленный, он провел рукой по ее волосам, шее и осторожно коснулся груди.
Во сне Эсму целовал прекрасный принц, смелый герой, который наконец явился за ней. Она отвечала на его поцелуи, откликалась на прикосновения. Неудержимый любовный огонь охватил ее тело, и оно вспыхнуло, как вспыхивает сухое дерево от удара молнии.
Эсма проснулась. Ее обожгли растерянность и стыд. Ее целовал Таир, она обнимала Таира, желала слиться с ним душой и телом. Девушка испугалась. Одно дело — мечты и сны, и совсем другое — реальность, в которой разделяешь с другим человеком все, что имеешь. Когда-то она едва не решилась на это и была жестоко обманута.
Эсма резко высвободилась из объятий юноши. Выпрямилась. Провела по лицу руками. Пригладила волосы. Растревоженные чувства вынуждали говорить откровенно.
— Таир, не надо! Возможно, ты способен овладеть женщиной прямо на голой земле, но я… я так не могу. Я решила, что больше не буду вступать в отношения с мужчинами. Это не приводит ни к чему хорошему. К тому же по закону я все еще жена Рахмана ар-Раби. Двойная измена — это уж слишком.
— Ты так решила? — повторил юноша. — Прости. Не знаю, что на меня нашло. Не бойся, это не повторится. Я буду помнить свое место. — Его голос срывался то ли от досады, то ли от раскаяния, то ли от обиды.
— Не сердись, — на всякий случай сказала Эсма.
— Я не сержусь. Помнится, ты говорила: главное — не изменять себе. — Его голос звучал отчужденно и холодно.
— Ты для меня как брат.
— Я постараюсь не забывать об этом.
Остаток дня они провели молча. Ветер раскачивал верхушки деревьев, река вскипала пеной, мелкий песок дождем осыпал лицо. Эсма чувствовала себя подавленной.
Когда река стала такой же черной, как небо, Таир поднялся и сказал:
— Жди меня здесь. Я постараюсь не задерживаться.
Эсме хотелось, чтобы юноша посмотрел на нее, но он отвел взгляд.
— Будь осторожен, — прошептала девушка, глядя ему в спину.
Когда Таира поглотил мрак, Эсма вдруг подумала, что, возможно, она никогда больше не увидит его.
Потянулись томительные минуты. Девушка уткнулась подбородком в колени и обняла себя за плечи. Кругом была тьма — сверху, снизу, позади и спереди. Ей не было конца и края, как не было конца ожиданию и страху. Ветер, деревья, река грозно шумели, а небеса ошеломляли огромной, глубокой, холодной, воистину вселенской тишиной.
Казалось, прошла вечность, прежде чем до Эсмы донесся звук шагов. Она сразу догадалась, что что-то неладно: то была не легкая стремительная походка Таира; человек спотыкался, пошатывался, продвигался на ощупь, тяжело дыша, часто останавливался, чтобы отдохнуть.
Девушка поднялась навстречу.
— Таир?!
Показавшееся из темноты лицо казалось бледным как луна. Таир держался за плечо; рукав был мокрым от крови.
— Меня ранили. Я еле убежал, — сказал он и рухнул на колени.
— Что я должна сделать? — воскликнула Эсма, губы не слушались ее, руки дрожали.
— Оторви кусок ткани и перевяжи. — Он неловко прислонился к большому камню. — Надеюсь, нас не найдут.
Девушка никогда не занималась врачеванием; она как могла наложила повязку — ее пальцы стали липкими от крови.
— Кто тебя ранил?
— Не знаю. Люди Юсуфа. Кто-то метнул в меня нож. Я не помню, как мне удалось оторваться от них и прийти к реке.
Прошептав это, он закрыл глаза и, казалось, впал в забытье.
По озаренной луной земле змеились густые темные тени. В прибрежных зарослях плавали зеленые огоньки светлячков. Эсма осталась наедине с красотой ночи, грозящей опасностью, страхом перед будущим. Одна — рядом с раненым Таиром. Отныне она не могла позволить себе быть беспомощной.
У нее не было ни знаний, ни лекарств, ни сил. Она решила использовать то единственное, чем владела. То, с помощью чего Аллах создал мир. Слово.
— Таир, очнись, я должна кое-что сказать. Утром я была не права. Мне кажется, иногда я не способна себя понять. Ты мне очень нужен!
Он поднял тяжелые веки, усмехнулся и произнес через силу:
— Как брат?
Радужная оболочка его глаз была прозрачно-зеленой, тогда как зрачки напоминали таинственные, темные, ведущие в бесконечность тоннели. Эсма сжала холодную руку Таира своей, теплой и нежной.
— Нет. Я буду твоей. Только не умирай. Не оставляй меня одну. Ты обещал!
— Я постараюсь сдержать обещание.
Эсма наклонилась и поцеловала юношу. Когда она оторвалась от его губ, Таир прошептал:
— Ради этого стоит жить.