Украденный. Книга вторая

Эм Рина

— Надо держаться вместе! Сам знаешь! — шипела она, как кошка.

— Не тебе решать это! — ядовито отвечал Каену.

— Что происходит? — Арис еще не видел Унау такой, даже глаза горели.

— Он хочет пойти к ним! — Унау вперила руки в боки, — Как тебе такое, а?

— Унау, тут есть еда? Мы были в пути очень долго и хотим есть.

Она тут же всплеснув руками выбежала из шатра:

— Все есть! Сейчас…

— Огу Арис, — как-то натянуто сказал Каену, — послушай. Разреши мне уйти, если нет приказаний и ты не хочешь, чтобы я охранял

шатер!

— Уйти? Разве ты не хочешь поесть? — спросил он рассеянно.

Каену буркнул:

— Я найду себе еду на улице! Не хочу быть тут…

Он тут же замолчал, но Арис вспыхнул, мгновенно все поняв. Каену думает, что теперь он будет при нем обнимать Унау и сказал отрывисто:

— Иди, если хочешь. Я собираюсь поесть и после ужина лягу спать у порога. Так что возвращайся когда захочешь.

Каену не глядя на него кивнул и сразу вышел. Арис с досадой смотрел ему вслед. Он ведь знал, что ничего хорошего не будет если он возьмет Унау.

Почему же он поступил так глупо и позволил этому случиться?! Он вспомнил берег протоки, ее белую кожу, сияющие глаза и малицу, скользящую с плеч. Она говорила тогда, что это ничего не изменит и ничего не будет значить и он… о чем он только думал!

Разозлившись, Арис скрипнул зубами. Ради нее самой и ее поступков следовало проявить к ней уважение, вместо этого он овладел ей, как безумный, едва открыл глаза! Какой позор…

Полог взвился вверх и вошла Унау с полным горшком воды. Разгребла угли на месте старого кострища в середине шатра, отвязала от столба веревку и потянула вниз дымовую заслонку. Потом сложила дрова и высыпала между ними угли.

Арис следил, как слабый отсвет лег на ее лицо. Он вдруг понял — после того, что было она может забеременеть. И его первый сын родится от нее. От досады он застонал и Унау тут же повернулась к нему:

— Арис? У тебя что-то болит?

Он только мотнул головой. Ловко она повесила над огнем два котелка.

— А Каену куда делся?

— Он ушел.

— Ушел, — проговорила она склонилась над котлом, — так и знала. Зря ты отпустил его. Потворствуешь ему. Напрасно. Там лесные колдуньи мигом закрутят ему голову! Пусть сидит тут!

— Я сказал ему, чтоб уходил! — рявкнул Арис, надеясь, что окрик ее остановит, но Унау вдруг улыбнулась и сказала склонив голову на плечо:

— О, Арис! Прости глупую Унау, я сперва не поняла, а теперь вижу, надо было, чтоб он ушел и оставил нас… но сперва мы поедим. Тебе нужны силы! — она захихикала и Арис еще крепче сжал зубы.

Вот как она представляет, что теперь будет. Она думает, что будет вести себя, как его жена, жить с ним, не скрываясь. А потом забеременеет и ему придется признать ее женой, чтобы ребенок носил его имя.

Унау, тем временем хлопотала у костра, напевая под нос, потом полезла в сумку и наконец направилась к нему с гребнем в руках:

— Я расчешу твои волосы и заплету заново пока греется еда.

В его племени только жена могла заниматься волосами мужа. Он попытался вспомнить, как было у них, у

Океана, но не смог. Он попал на берег зимой, когда вороны уже раскинули зимнее стойбище, которое сильно отличалось от летнего. Летом каждая семья у воронов жила своим небольшим домом, но стоило выпасть снегу, все менялось: вождь и охотники ставили себе отдельный шатер, дети и женщины уходили в другой, а у шамана появлялись гости — немощные старики и все женщины по очереди помогали ухаживать за ними. Как складывались у воронов семейные отношения, он не знал.

— У нас только близкие могут причесывать мужчину, — сказал он строго.

— И у нас — тоже! — сообщила она и счастливо хихикнула. — Поэтому твои волосы теперь — моя забота. Я привыкла, все время в пути я плела тебе косы.

Оскорбить ее, выдрать гребень из рук, указать место в его шатре? Он просто не мог так поступить и молча позволил ей продолжить.

Некоторое время Унау молча отцепляла медные колечки с его волос, а потом начала болтать:

— Наверное Каену уже ласкает какую-нибудь ведьму. Они тут очень просто сходятся с мужчинами. Такие подлые! Ох, это ужасный, лживый народ. Очень хорошо, что ты пришёл. Значит мы скоро уйдем из этого края, где женщины вешаются на мужчин. Знаешь, у них очень странный обычай — пока девушка не замужем, она может делать все, что хочет… понимаешь? Все — все — все. И никто ей ничего не скажет. Даже ее жених. О ужас, да?

— Ну а их бог? — завела она снова, не дождавшись ответа, — Ты слышал, кому они поклоняются? Они молятся Зверю, приносят дары Зверю. Стоит ли удивляться, что они такие лживые и подлые люди? Насквозь лживые и подлые и…

Арису вдруг стало смешно. Так вот значит, как он выглядит со стороны, когда подозревает всех. Как ворчливая Унау.

— Сам подумай, разве может быть правильным, когда ты поклоняешься Зверю? — болтала Унау.

— Но ваши духи — звери, — возразил он, — Ты сама поклонялась Ворону, а твои соседи — Лису.

— Как будто ты не понимаешь! — возразила она, — Лис и Ворон — духи, которые живут на Той стороне. Ну а здешний Зверь, совсем другое дело.

— Почему?

— Он никакой не дух! Он… оборотень, — пробормотала Унау.

— Волколак?

Она склонилась ниже и Арис почувствовал ее дыхание на щеке.

— Говорят, он обращался в волка, а еще в медведя. Может превращаться в россомаху. Нет зверя злее. Россомаха ест падаль! Ну а потом он начал обращаться в чудовище, которому нет названия, вот и стали его звать Зверем.

— У него красные глаза и подлая натура, — она выпрямилась и снова взялась за его косы, — Он развратил лесной народ и забил им головы колдовством. Помни это, когда будешь с ними говорить. Не позволяй им задурить тебе голову, хорошо?

— Унау, — тихо начал он, пораженный ее наглостью, но она перебила снова:

— Ничего не бери у них из рук. Ни ешь, ни пей с ними и никогда…

Арис резко встал и сжал ее руки.

— Унау!

Она попыталась вырваться:

— Арис, мне больно!