Украду твое счастье

Блио Элен

– О чем ты думаешь?

– Я? – спохватываюсь, ругая себя за идиотское молчание, - просто просчитываю, как нужно перепланировать дом, чтобы оборудовать еще детские комнаты.

– Все ты врешь, Стена. Ты думал о том, почему я не занимаюсь этим, да?

– А почему ты не занимаешься?

– Потому что дура. – всхлипывает и пытается выползти из-под меня, но тщетно. Не выпущу! Попалась, птичка!

– Никакая ты не дура. И вообще. Теперь будешь заниматься и очень часто.

– Не надо, Егор, пусти.

–

Надо. Не пущу. Никогда.

– Я замуж выхожу.

– Именно. За меня.

Вспоминаю о том, что взял из кабинета, тянусь к краю кровати, стараясь не выпустить из рук Витаминку, достаю до джинсовки, сброшенной туда, вынимаю из внутреннего кармана коробочку.

Ладно, один раз я делал предложение на Эйфелевой башне. Сейчас можно быть чуть попроще. Вообще ничего не делать. Просто заставить отвечать за слова, сказанные пять лет назад.

Поэтому беру ее ладонь и надеваю кольцо на палец.

– Вот так.

Витаминка смотрит на меня.

– Я знаю, я опять сделал все неправильно. Но ты не оставила мне выбора.

– То есть, это я виновата?

– Да. Я просто безумно боюсь тебя потерять. Я вообще готов увезти тебя на край света и запереть, на год, на два… на пять. Чтобы ты нарожала мне кучу детей и у тебя даже мысли не было сбежать.

– У нас и так уже двое.

– Маловато.

– А тебе сколько нужно? Одиннадцать? Все еще мечтаешь собрать футбольную команду?

– Я мечтаю, чтобы ты была моей, остальное не важно.

Она молчит. Смотрит на свою руку, аккуратный бриллиант, который обошелся мне в круглую сумму, словно вобрал в себя лунный свет.

Потом смотрит на меня, и вводит в ступор неожиданным вопросом.

Глава 46.

– Ты голодный? – он смотрит удивленно, сглатывает.

Я просто помню, что раньше после этого самого он был голоден как зверь. И ему нужно было что-то съесть, хоть протеиновый батончик, хотя, кусок мяса или правильный сэндвич были предпочтительней.

Но сейчас я, кстати, думаю больше о себе, а не о Егоре, потому что у меня в животе вот-вот начнется совершенно неприличная революция.

В обед я только поклевала что-то из тарелки, потому что была слишком взбудоражена появлением отца.

Странно, что сейчас, вспоминая об этом, я воспринимаю все более буднично.

Да, отец. Да, приехал. Опоздал лет на двадцать пять, но это уже и не важно.

Я его увидела. Даже если завтра он исчезнет еще на двадцать пять лет мне будет, наверное, все равно.

Обстоятельства не позволили ему быть с моей мамой и мной. Хорошая такая отмазка. Ну, нет так и нет. Что теперь? Люди неидеальны, я это по себе знаю.

Буду жить дальше. Мне от него уже ничего не надо.

Хотя еще утром, глядя на море и вспоминая маму я думала, хорошо бы рядом был родной и близкий

человек. Который может утешить и дать совет. Вот он. Рядом. Но… ни совета особенно мне не нужно, ни утешения. А насчет родства…

 Понимаю, что мне Дворжецкий гораздо ближе. Это он был рядом со мной и мамой много лет. Он устраивал для меня праздник в боулинге на мои четырнадцать. Он помогал выбрать ВУЗ, и репетиторов московских подогнал, и даже оплатил занятия онлайн. И с мамой был все то время, когда она была больна. И в последний путь провожал ее он.

Да, с предложением сыграть роль моего жениха и последующим за этим фарсом, конечно, Денис Александрович меня сильно напряг.

Но ведь если разобраться…

У меня была проблема. Он предложил ее решить. Я согласилась.

Это мне не надо было сочинять всю эту эпопею с замужеством. Просто сказала бы Егору, что я… Что я не хочу даже обсуждать с ним вероятное бракосочетание. Да?

Правда в том, что я, видимо, изначально именно этого и хотела. И боялась своих желаний.

Конечно, боялась! Потому что стоило нам оказаться в одной постели, и я…

Забыла я и обиды, и боль, и гордость. Мне просто хочется быть с ним. Быть его Витаминкой.

Кольцо поблескивает на пальце и, кажется, все теперь должно быть хорошо. Если мы сами в это поверим.

Если опять не наворотим…

– Проголодалась, малышка?

– Малышка? Ты раньше говорил, что я не малышка…

– Дурак был. Конечно, ты малышка. Маленькая и сладкая.

Он целует меня, и я понимаю, что если не остановлю его, то поесть мне уже не удастся. Я не хочу останавливать, но… все-таки мой желудок издает жалобный стон.

– Понял, понял… Пойдем искать тебе пропитание?

Я улыбаюсь, он и раньше так часто говорил – идем искать пропитание.

– Пойдем.

Он встает, оправляет одежду, смотрит на меня смущенно.

– Прости, что я вот так… набросился.

Встаю и обнимаю его. Не знаю, что сказать. Что я ждала, что он вот так именно и набросится? Без разговоров и прелюдий?

Он берет мои ладони, целует.

– Я очень люблю тебя, Вита, не могу без тебя. Совсем.

И я. Я тоже совсем не могу без него. Я надеваю хлопковые штаны от комплекта, набрасываю толстовку, надеваю тапочки и…

Зависаю, представляя, что на кухне нас с Егором застукают.

Может, сходить одной?

Егор сразу все понимает, усмехается.

– Боишься? Кстати, почему твой Дворжецкий запретил меня впускать?

– Как запретил?

– Очень просто. Я приехал, в охрана на воротах меня развернула, мол, есть распоряжение.

Весело. Нечего сказать.

А я ведь даже не знаю, Дворжецкий с отцом в доме, или нет?

– Пойдем. – прятаться я точно не намерена, хотя по-нашему с Егором виду, кажется, сразу ясно, чем мы занимались.