Украду твое счастье

Блио Элен

И все…

Мне захотелось выбросить телефон в море, словно это была какая-то гадкая, противная склизкая медуза.

Зачем я посмотрела на экран? Зачем?

Лучше мне было ничего не знать.

Вышла бы замуж, была бы счастлива. Ну и что, что ему почему-то там нужно на мне жениться?

Интересно, почему?

Для имиджа, что ли? Чтобы отогнать от него всех чудо-уток? Чтобы вопросы со Снежаной закрыть окончательно?

Почему?

Почему на мне нельзя просто жениться, потому что я достойна и любима?

Егор

и дети бегают по берегу, кричат, довольные, счастливые. А я сижу на теплом пледе, подобрав под себя ноги и чувствую, как по щекам бегут слезы.

Может, на мне проклятье какое-то? Венец безбрачия? Может, поэтому мне не везет? И маме не везло? А вдруг это и Ярославе передастся? И она тоже будет одна, несчастная в любви?

– Виталина… можно я с тобой посижу?

Отец подошел так бесшумно, или просто у меня в ушах гул от слез?

– Ты плачешь?

– Нет, просто ветер.

Вспоминаю встречу в парке, когда Егор застукал меня с Матвеем.

«Моя мама никогда не плачет! Она не женщина, она Витаминка»…

Если бы мне тогда удалось сбежать? Что было бы с нами?

Смогла бы я сохранить секрет? И стоило ли это делать?

Стоило ли вообще столько лет бежать от своих чувств?

Перед глазами снова то сообщение, которое я прочитала в телефоне у Стены.

«Ты уже уломал свою Витаминку на свадьбу? Не упусти мяч!»

Я просто гол, который нельзя пропустить? Тот самый последний мяч в серии послематчевых пенальти?

– Виталина, дочка…

Внезапно очень, очень хочется быть чьей-то дочкой! Хоть чьей-то! Пусть даже мужчины, которые не стоил моей мамы, не стоит меня! Но!

Поворачиваюсь и утыкаются ему в грудь.

– Ну, ну, девочка моя…

Хочу кричать, что я не его девочка! Что я только мамина! Но теперь разве есть в этом смысл?

– Поплачь, малышка. Поплачь. Знаешь, твоя мама не любила плакать. Считала, что это слабость. Непростительная. И всегда говорила, что это ветер.

Точно! Я помню. У меня это от мамы. Нет слез. Соринка в глаз попала, или ветер, или… лук злой.

– Она рыдала только на сцене. По-настоящему плакала. Я же ходил на ее спектакли несколько раз! Ах, как она играла Чеховскую Машу! Да, пусть театр небольшой, постановка слабая, но… А Лику, Арбузова? Ты только не бойся быть счастливым, мой бедный Марат…

Я забыла, как дышать. Он помнил! Помнил мамины любимые роли! Она столько рассказывал именно об этих спектаклях!

– На сцене она плакала. А я ей говорил, что пока я с ней она может реветь сколько угодно. Она смеялась, говорила, что не будет. А мне… мне так хотелось, чтобы она заплакала хоть раз! Знаешь, я ведь когда уезжал, был уверен, что она меня не любит! Что ей все равно. Ну, был обеспеченный любовник – и нет. Будет другой. Злился. Дико злился! Хотелось… схватить ее, встряхнуть! Сказать – ну, давай же, поплачь! Поплачь и

я останусь с тобой.

Чёрт, как он может так врать?

Я резко отстраняюсь, отпихиваю его.

– Вы бы не остались! Не остались! Не смейте так говорить! Вы… не смейте делать маму виноватой! Она… она думала только о вас! И ждала вас!

– Прости меня, Виталина, прости…Я был молодым идиотом. Я правда думал, что ей все равно… Женился, уехал. Она мне еще на прощание открытку прислала. «Совет да любовь». А мне выть хотелось. Главное, если бы жена была дурная, может легче было бы. Но… Моя Элла хорошая. Нежная, милая, ласковая.

– Ты ее любишь? Вы… любите? – я не знаю как с ним говорить, на ты или на вы…Хочется, вроде, на «ты», и как-то не ловко…

– Наверное люблю.

Наверное? Он говорит – наверное? Значит не любит. Или…Или просто рисуется передо мной, чтобы не унизить маму?

– Так не бывает. Наверное. Или любишь, или…

– Ты любишь Егора? – ставит в тупик. Впрочем – нет. Никакого тупика.

– Люблю.

– Почему тогда плачешь? Почему у вас с ним не получается? Зачем ты Дворжецкого в женихи записала?

– Почему не получается? Вот кольцо. Мы поженимся. А Дворжецкий… просто мне подыграл.

– Значит, все у вас хорошо?

– Значит…

Все хорошо. Только я тот гол, который нельзя пропустить.

Или… я опять что-то не так прочитала?

Мы ведь выяснили, что в тот злополучный день я прослушала выступление Снежаны, но Егор ей не отвечал. Вернее, он отвечал, думая, что она… не в себе. Ну, слегка перебрала. Он просто не хотел ее расстраивать. Выслушал, потом сказал, что ей надо к доктору. Они спустились вниз, а там я с Иваном. У него крышу сорвало.

А дальше… Дальше я уехала, телефон в ЧС. На мой звонок ответила Снежана – оказывается она Егору переадресацию подключила. Мой звонок на ее номер. Умно!

Мы с Иваном поехали работать в Турцию. Ну, это я думала – работать! А для Ивана работа была прекрасной ширмой! Он слал Егору и ребятам из команды наши фото. Вот я на яхте в купальнике, вот с коктейлем в руках, вот с Иваном в обнимку. Фото, которые я считала рекламными, на самом деле хорошо послужили Ване Тарасову.

Да, сегодня ночью мы не только любили друг друга. Мы с Егором наконец поговорили.

И надо же мне было посмотреть в его дурацкий телефон!

Возвращаемся в дом Дворжецкого. Я стараюсь вести себя так, словно ничего не случилось. Все хорошо.

Но в голове зудит:

«Ты уже уломал свою Витаминку на свадьбу? Нам очень нужно, чтобы ты на ней женился, Егор!»

Гуля кормит нас обедом. Отец и Дворжецкий тоже с нами за столом. Я стараюсь всех развлечь, создать непринужденную атмосферу. И мне кажется, что мне это удается.

А потом Диана ведет детей спать, и мы с Егором оказываемся в моей спальне.