Украина 1991-2007: очерки новейшей истории
Шрифт:
Книгоиздание поначалу было стандартной жертвой общего экономического кризиса. Общий выпуск книг в 1990–1999 гг. сократился со 170 млн экземпляров до 22 млн. В середине 1990-х еще один удар был нанесен правительством — книгоиздание приравняли по уровню налогообложения к предметам массового потребления. В результате украинское книгоиздание (оставаясь делом выгодным, но более рискованным) было поставлено в неравные условия с книгоизданием в соседней России, где в начале 1990-х оно было освобождено от налога на добавленную стоимость. Разумеется, в более сложной ситуации оказалось издание книг на украинском языке, которые нуждались в государственной протекции и дотациях, а не в чрезмерном налогообложении. К 1998 г. книгоиздание в стране достигло уровня 1990 г. по количеству названий, но при этом составляло лишь 25,9 % тиража того времени. Один среднестатистический украинец мог довольствоваться 0,3 книжки, изданной в стране (в соседней России соответствующий показатель составлял около 4, в Польше — почти 10). В том же 1998 г. общий тираж книг на украинском языке составлял всего 32,3 % [94] — более чем двукратная диспропорция по отношению к общему количеству этнических украинцев в составе населения. К 2000 г. удельный вес книг на украинском языке (около 12 млн) выпущенных в Украине, достигал приблизительно половины, однако около 9 млн из них составляли учебники и пособия. На украинском книжном рынке на одну книгу на украинском языке приходилось четыре на русском68.
94
http://www.kniga.gov.ua.
Клінченко
Серьезным препятствием на пути формирования политической нации были позиции политиков, использующих этнокультурные и языковые различия и их региональную специфику в своих кратковременных политических интересах. В частности, на президентских и парламентских выборах 1994 г., на всех парламентских выборах и президентских 1999 г. и 2004 г. одной из главных тем был статус русского языка — при этом обещания и посулы политиков «решить» эту искусственно раздуваемую проблему как-то сами собой забывались — и самими политиками, и избирателями. В 1990-е годы тема «защиты» русского языка и русскоязычного населения была коньком коммунистов. Само собой, национал-демократы и радикальные националисты педалировали тему продолжающегося неравноправия украинского языка. Дискуссии политиков, имевшие целью привлечь на свою сторону как можно больше избирателей, порождали в обществе крайне опасные представления и стереотипы, значительно усложнявшие процесс формирования общегражданского самосознания.
На президентских выборах 2004 г. и последовавших за ними парламентских выборах 2006 г. политики, представляющие восточные и юго-восточные регионы Украины, вполне сознательно и следуя советам российских политтехнологов, поставили вопрос о русском языке и отношениях с Россией в центр своих избирательных программ. Однако в этот раз, поскольку президентские выборы были ими проиграны, «языковая проблема» стала предметом дальнейшей политической эскалации — «языковые демарши» областных и городских советов весной 2006 г. [95] превратились в средство дестабилизации политической жизни и давления на центральную исполнительную власть.
95
Весной — летом 2006 г. городские советы Харькова и Севастополя, областной совет Луганска, ссылаясь на Европейскую хартию региональных языков, приняли решение о придании русскому языку статуса «регионального». Решения эти имели сугубо политический характер, «языковый вопрос» был средством политических спекуляций: центральная власть, по сути, была слишком слаба и плохо организована, чтобы организовать «насильственную украинизацию», которой пугали население местные политики.
Еще одна особенность Украины — конфессиональное разнообразие, также сказывалась (пусть и непрямо) на возможностях реализации проекта гражданской (политической) нации — особенно из-за того, что вопросы вероисповедания и церковной организации стали частью политической борьбы. К концу 1990-х годов в Украине насчитывалось 24,5 тыс. религиозных организаций. 52,4 % религиозных общин исповедовали православие, 26,9 % — разные формы протестантизма, 13,5 % принадлежали к греко-католической церкви,
3,3 % — к римско-католической [96] . Около 1,5 % организаций относились к исламу, 0,7 % — к иудаизму. Общее количество конфессий, течений и вероисповеданий достигало 90.
В конце 1980-х — начале 1990-х в Украину вернулась Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ), со времен Второй мировой войны действовавшая в эмиграции. Вышла из подполья Украинская греко-католическая церковь (УГКЦ), формально ликвидированная советской властью в 1946 г. В октябре 1990 г. архиерейский собор Российской православной церкви по просьбе епископов из Украины дал украинскому экзархату самостоятельность в управлении — появилась Украинская православная церковь (УПЦ). Все три церкви вскоре стали конфликтовать.
96
Васьковський В. Розвиток інституційної мережі // Національна безпека і оборона. — 2001. — № 3. — С. 52.
В Западной Украине общины верующих переходили в УГКЦ и УАПЦ, это сопровождалось отчуждением церковного имущества и захватом храмов, нередко сопровождавшееся насилием (количество общин УПЦ в этом регионе в 1989–1993 гг. сократилась на 2/3 в пользу разрастания УГКЦ). В центральной части и в восточной Украине возник конфликт между двумя православными церквями. 28 октября 1990 г., когда во Владимирском соборе в Киеве должно было состояться торжественное вручение грамоты Патриарха РПЦ Алексия II об автономии УПЦ, возле церкви состоялась демонстрация верующих УАПЦ, возглавленная народными депутатами из национал-демократического лагеря под лозунгами «Нет церкви — нет нации, нет церкви — нет государства» [97] . В 1992 г. как следствие политических противоречий состоялся грандиозный раскол в украинском православии. В апреле 1992 г. в ответ на обращение митрополита УПЦ Филарета о предоставлении автокефалии Украинской православной церкви (поданное уже после провозглашения независимости) Синод Российской Православной Церкви обвинил его в раскольнической деятельности и лишил сана. Более того, по поручению Синода в Харькове состоялся архиерейский собор УПЦ, где митрополитом Киевским и всея Украины был избран митрополит Владимир (Сабодан). В ответ на это Президиум Верховной Рады Украины принял беспрецедентное решение, согласно которому постановление харьковского архиерейского собора было объявлено недействительным. В мае 1992 г. при поддержке украинской высшей власти состоялся «объединительный» собор, где было провозглашено создание Украинской православной церкви (Киевского патриархата) — в нем принимали участие сторонники Филарета и часть епископов УАПЦ, поддавшихся нажиму властей. В то же время большая часть епископов УАПЦ отказалась принять участие в «объединительном» соборе. В результате православные в Украине (52,7 % всех религиозных организаций) оказались разделенными между тремя церквями: УПЦ Московского патриархата, УПЦ Киевского патриархата и УАПЦ. Раскол в православии имел чисто политические основания: УПЦ Московского патриархата (70 % всех православных общин) воспринимается полити- ками (и небезосновательно) своего рода «агентом Москвы», УПЦ Киевского патриархата (20,8 % общин) считается официальной «государственной» церковью, УАПЦ (8,2 % общин) больше трактуется как церковь «национальная» [98] . В Украине существуют еще 9 разновидностей православия (около 1 % православных общин), однако они удерживаются от участия в политике. В июле 1995 г. произошел еще один «микрораскол» в украинском православии: после смерти патриарха УПЦ (Киевский патриархат) его место занял митрополит Филарет, что вызвало протест части иерархов и верующих — они перешли в УАПЦ.
97
Церква і суспільство в Україні: проблеми взаємовідносин (аналітична доповідь УЦЕПД) // Національна
98
Данные приводятся по: Церква і суспільство в Україні: проблеми взаємовідносин (аналітична доповідь УЦЕПД) // Національна безпека і оборона. — 2000. — № 10. — С. 5.
См.: Заявление Л. Кучмы: Перейшли межу// Голос України. — 1995. — 2 серпня; председателя СБУ: Осень сулит много тревог//Независимость. — 1995. — 9 августа; министра юстиции: Кровопролиття можна уникнути, якщо виконувати закон // Голос України. — 1995. — 2 серпня; представителей милиции: В милиции, как в авиации, «черный ящик» тоже есть // Киевские ведомости. — 1995. — 10 августа; депутатов В. Чорновила в «Голосі України» от 27 июля 1995 г., В. Кулинича («Голос України», 22 августа 1995 г.); председателя Украинской секции Amnesty International М. Мариновича («Молодь України», 4 августа 1994 г.); одного из лидеров УНА- УНСО Ю. Тымы («Молодь України», 4 августа 1995 г.) (автор благодарит директора Киевского бюро «Радио Свобода», одного из ведущих специалистов в области межконфессионалъных отношений в Украине Виктора Еленского за предоставленные материалы и консультации).
Конфликты между церквями и верующими усугублялись именно вовлечением в них политических сил, стремящихся использовать ситуацию в своих интересах. Конфликты по поводу культовых помещений и церковного имущества нередко происходили при прямом попустительстве, а то и с благословения местных властей, причем установилось своеобразное территориальное разделение труда: в западной Украине местная власть, как правило, принимала решение в пользу греко-католиков и ущемляла права верующих УПЦ. На востоке ситуация повторялась зеркально: здесь трудности испытывали верные УГКЦ, УПЦ Киевского патриархата и УАПЦ. Пик таких конфликтов пришелся на 1990–1991 гг. — они произошли в 2295 населенных пунктах73. В последующие годы их количество постепенно снижалось, однако их стабильное присутствие сигнализирует о глубине проблемы. В некоторых конфликтах принимали участие радикальные националистические формирования (например Украинская национальная самооборона), что значительно усугубляло их. Наиболее резонансным массовым конфликтом стало побоище в Киеве 18 июля 1995 г., явно спровоцированное политиками. В этот день состоялись похороны патриарха УПЦ Киевского патриархата Владимира (Романюка). Депутаты национал-демократической и радикально-националистической ориентации обратились к властям с просьбой похоронить патриарха на территории Софиевского собора в Киеве, на что получили категорический отказ (со ссылкой на то, что похороны на территории историко-культурного заповедника запрещены законом). Была достигнута договоренность о погребении митрополита на Байковом кладбище, представляющем своего рода национальный некрополь. Тем не менее 18 июля 1995 г. после отпевания похоронная процессия, направлявшаяся на Байковое кладбище, по инициативе возглавлявших ее депутатов (среди которых был и бывший президент JI. Кравчук) направилась к Софиевскому заповеднику. На территорию она войти не смогла (там заперся отряд милиции особого назначения), поэтому группа участников процессии под охраной УНСО вырыла могилу возле входа в заповедник. Вслед за этим вырвавшийся из Софиевского заповедника ОМОН смел боевиков УНСО и устроил побоище, в котором пострадали и участники процессии, и любопытствующие прохожие, и депутаты, и церковнослужители. Состоялся грандиозный политический скандал. За этим последовал обмен резкими заявлениями со стороны власти и церковных деятелей74. Пожалуй, наиболее любопытным было заявление Филарета: «Патриарх Владимир, — сказал он, — за всю свою жизнь не сделал столько, сколько сделал своей смертью, поскольку после событий на Софиевской площади около Украинской православной церкви Киевского патриархата объединились все национально-демократические силы» [99] . Помимо того, что это утверждение звучало достаточно двусмысленно относительно человека, боровшегося с коммунистическим режимом (патриарх Владимир в миру был участником диссидентского движения), Филарет выдавал желаемое за действительное — скандал серьезно повредил имиджу Украины и негативно сказался на авторитете упомянутых им национально-демократических сил. Правда, для него лично он послужил хорошим аргументом в борьбе за место патриарха УПЦ Киевского патриархата (он его и получил в октябре 1995 г.).
99
Киевские ведомости. — 1995. — 21 октября.
Можно сказать, что в 1990-е годы проект гражданской украинской нации был сформулирован в самых общих чертах. Его реализация только начиналась, и в этом процессе было гораздо больше вопросов, чем ответов, причем вопросы формулировала сама жизнь, а ответы приходилось искать политикам и государственным чиновникам, иногда от реальной жизни весьма далеким. Это стало особенно очевидным во время «оранжевой революции» и сразу после нее, когда недобросовестные спекуляции политиков привели к усилению межэтнического напряжения в обществе по линии «запад — восток».
Наибольшим успехом 1990-х можно считать украинизацию самих этнических украинцев, о чем свидетельствовали как официальные результаты украинизации школы, так и увеличение удельного веса граждан страны, которые идентифицировали себя как украинцев. По переписи 2001 г., доля этнических украинцев [100] в составе населения возросла по сравнению с переписью 1989 г. на 5 % и достигла
77,8 % (37,5 млн)77. По сути, 1990-е годы и начало 2000-х — это преимущественно реализация проекта восстановления культурных и языковых прав украинского этноса, что можно считать одним из важнейших элементов построения гражданской нации. В то же время нельзя не заметить, что национальная самоидентификация не для всех украинцев была тождественна языковой78. При уже упомянутом количестве и удельном весе тех, кто обозначил свою национальность как «украинец/украинка», 14,8 % из них назвали родным языком русский. Заслуживает внимания и то обстоятельство, что украинский язык родным назвали 71 % поляков, 17,5 % молдаван, 50,4 % армян, 17,5 % белорусов и 3,9 % русских, живущих в Украине. В целом украинский язык назвали родным 67,5 % населения (на 2,8 % больше, чем в 1989), русский — 29,6 % (на 3,2 % меньше, чем в 19 8 9) [101] .
100
Вопрос переписи звучал так: «Ваше этническое происхождение (укажите национальность (народность) или этническую группу)».
Вопрос о языке был сформулирован так: «7. Ваши языковые признаки: а) родной язык (укажите); б) если Ваш родной язык не украинский, то укажите, владеете ли свободно украинским; в) другой язык, которым свободно владеете».
101
Там же,Сайт посещен 13 августа 2006 г.
Серьезным позитивным сдвигом можно считать и выход украинской культуры как за установленные ей в советское время фольклорные рамки, так и за пределы дозволенного коммунистической властью «социалистического реализма». Украинская культура обрела два полюса, делающие ее функционально полноценной. С одной стороны, утвердилась массовая украиноязычная культура, получившая признание как в национальном масштабе, так и за пределами страны80. С другой стороны, определились весьма выразительные контуры элитарной национальной культуры, обоснованно претендующей на тот уровень самодостаточности, который не обязательно предполагает «всенародное признание»81.