Украина: история

Субтельный Орест

Как уже отмечалось, формально первыми объединились в политическую организацию радикалы, что дает им основание считаться первой украинской политической партией. Следуя идеям Драгоманова и во главе с Франко и Павлыком, они проповедовали идеи «научного социализма», заняли критические позиции в отношении греко-католического духовенства из-за его социального консерватизма и выступали за сотрудничество с польскими рабочими и крестьянами. В 1896 г. они «национализировали» свою программу, заявив, что в далекой перспективе социализм наилучшим образом можно реализовать в независимом государстве, а в более близкой — в полностью автономной украинской провинции Австро-Венгрии. Однако враждебность духовенства, блокировавшего радикалам доступ к селу, малочисленность украинского пролетариата, зависимость от польских

социалистов и фракционность не позволили этой динамичной новаторской партии завоевать широкую поддержку в галицком обществе.

В 1899 г. обновленные народовцы во главе с Евгеном Левицким и Володимиром Охримовичем (к ним присоединились Грушевский и Франко, оставивший враждующих друг с другом радикалов) создали «Національно-демократичну партію». Сформулировав свою программу таким образом, чтобы привлечь и недовольных радикалов, и разочаровавшихся русофилов, национал-демократы также провозгласили своей стратегической задачей национальную независимость. Целью более близкой они считали достижение автономии при сохранении верноподданности Габсбургам. Во всех иных отношениях партия стояла на типично либеральной платформе, избегая противоречивых социальных проблем. Ее умеренность и поддержка такой популярной организации, как «Просвіта», вскоре превратили национал-демократов в крупнейшую украинскую партию в Галичине.

На противоположных полюсах идеологического спектра появились две другие партии. В 1899 г. марксисты Микола Ганкевич и Семен Витык основали «Соціал-демократичну партію», представлявшую интересы украинских рабочих. В том же году отдельные представители духовенства основали «Католицький русинський союз». Впрочем, обе эти партии не добились заметных успехов, поскольку социальная база первой была слишком узка, а вторая мало привлекала своим консерватизмом молодое украинофильское духовенство, увлекавшееся откровенно национальными лозунгами национал-демократов.

Стремясь заполучить поддержку крестьянства, все партии созывали веча — публичные сходки в селах, где обсуждались волнующие всех проблемы. Нередко в них участвовали большие массы крестьян. Например, во время избирательной кампании 1905—1906 гг. на вече, организованное национал-демократами, собралось около 20 тыс. человек — это было красноречивым подтверждением растущей политической сознательности крестьянства.

С ростом организованности и политическим усилением украинофилов влияние русофилов сошло на нет. Для младшего поколения украинской интеллигенции и даже для полуобразованных крестьян «язычие» было слишком неестественным, отождествление с русскими — чересчур надуманным, социальный консерватизм русофилов — чрезмерно реакционным, а их зависимость от иностранной поддержки — предельно унизительной. Попытки русофилов конкурировать с украинофилами в организационной области принесли мизерные результаты: в 1914 г. их общество им. Качковского имело 300 читален, в то время как «Просвіта» — 3 тыс.; если в «Центральну спілку українських кооперативів» входило свыше 900 организаций, то в аналогичное объединение русофилов — 106. В политической области дела обстояли не лучшим образом. В 1913 г. в галицкий сейм прошло 30 депутатов от украинофилов и только один — от русофилов.

Надеясь остановить свой упадок, молодое, более агрессивное поколение русофилов в 1900 г. приняло «новый курс», направленный на полное самоотождествление с Россией. Они создали Русскую национальную партию, субсидирование которой царским правительством еще более возросло, и вели агитацию за обращение галицких украинцев в православие. Польская аристократия Галичины, стремясь посеять разброд среди украинцев и содействовать сохранению консерватизма среди них, начала поддерживать русофилов. В результате русофильский лагерь был спасен от полного развала — во многом именно благодаря поддержке царизма и польских помещиков.

Восточная Галичина: украинская твердыня. В 1907 г. известный польско-еврейский либерал Вильгельм Фельдман писал: «Двадцатое столетие видело многие народы, восставшие из пепла, однако немногие возродились столь стремительно и энергично, как украинцы Австрии... их неожиданный и бурный подъем — результат веры в свои силы и упорства в достижении целей». Хотя Фельдман и

не считал, что западные украинцы преодолели все свои проблемы (они оставались в числе беднейших и политически наиболее бесправных народов империи), он все же явно подчеркивал тот факт, что они уже становятся на ноги и превращаются в серьезную силу. Расцвет украинских организаций показал, что западные украинцы наконец взяли дела в свои руки и что их национальное движение является многосторонним феноменом с широкой социальной базой. В общем, было ясно, что как только представится возможность достичь государственной независимости, западные украинцы будут готовы воспользоваться ею.

Расцвет национального движения в Галичине оказал большое влияние на взаимоотношения между западными и восточными украинцами. Именно восточные украинцы, прежде всего Антонович, Кониский, Кулиш и позднее — Драгоманов и Грушевский, первыми поняли и оценили возможности Галичины в качестве «Пьемонта» — базы национального подъема. Еще с начала 1860-х годов они сотрудничали с галицкими изданиями и оказывали финансовую помощь западноукраинским культурным учреждениям. С ростом этих изданий и организаций росло и участие в них восточных украинцев.

В начале XX в. немало восточных украинцев были авторами и подписчиками галицкой прессы, ученые и литераторы из обоих регионов часто сотрудничали в рамках «Наукового товариства ім. Т. Г. Шевченка», студенты из российской Украины нередко приезжали на летние курсы в Галичину, а восточноукраинские политические эмигранты, особенно после 1905 г., находили убежище и создавали свои штаб-квартиры во Львове. Наблюдая за жизнью украинцев на западе, угнетенная украинская интеллигенция Российской империи видела, что в Галичине реальностью становится то, о чем она могла только мечтать. В то же время украинцы Галичины также ощущали благотворные последствия притока первоклассных интеллектуалов с востока, а главное — их воодушевляло чувство, что они являются не изолированным, всего лишь 4-миллионным народом, а членами большой 25-миллионной нации. Итак, благодаря правам, гарантированным австрийской конституцией, необходимости организовываться перед лицом конкуренции со стороны поляков п при морально-интеллектуальной поддержке восточных украинцев маленькая, нищая и отсталая Галичина превратилась в оплот украинского национального движения.

Польско-украинское противостояние

С ускорением политического и национального развития украинцев и поляков отношения между двумя народами значительно ухудшились. Почти по каждому вопросу, представлявшему для обоих народов кровный интерес (по крайней мере так утверждали их лидеры), они вступали в конфликт: если поляки непоколебимо стояли на позициях неделимости Галичины, видя в ней базу для возрождения своего будущего государства, украинцы настаивали на ее разделе, намереваясь создать основу собственной государственности в восточной части провинции; если в Восточной Галичине поляки представляли высшие классы, то украинцы — низшие. Украинцы требовали перемен и реформ, большинство же польских лидеров настаивали на сохранении статус-кво. В общем, поляков можно было назвать «имущими», а украинцев — «неимущими», которые не желали дальше мириться с таким положением вещей.

Подъем организованности обоих народов вел к тому, что в политику и конфликты вовлекалось все большее количество людей. В отличие от 1848 г. поляки уже не отождествлялись с небольшой группой аристократов, а украинцы — с горсткой священников и интеллигенции. К началу XX в., когда обе стороны сумели мобилизовать свои общества, польско-украинский конфликт перерос границы противостояния двух национальных элит и превратился в конфронтацию между двумя народами, достигшую угрожающих масштабов.

Конечно же, предпринимались попытки достичь компромисса. Украинские и польские социалисты — Иван Франко и Феликс Дашинский, например,— бичевали шовинизм с обеих сторон и призывали рабочих и крестьян обеих национальностей сотрудничать во имя общих интересов. Восточные украинцы — Антонович и Кулиш, опасаясь, что конфликт может лишить их убежища в Галичине, пытались выступать посредниками между враждующими сторонами. Временами Вена пробовала урегулировать противоречия, надеясь ослабить напряженность на своих неспокойных восточных окраинах.