Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы
Шрифт:
Впрочем, национальные проблемы хотя и довольно медленно, но начинали находить отклик в народных массах. В народ национальные идеи более-менее широко стали проникать еще с начала века и особенно после революции 1905 г. Националистические настроения были весьма умеренными и нечетко сформулированными, что немудрено, поскольку они не были еще окончательно выработаны даже самими идеологами украинского движения. Национальный вопрос в крестьянском сознании еще не вышел полностью за рамки традиционной системы этнических симпатий и антипатий, тесно связанных с религиозно-традиционалистским и социально-экономическим факторами. Центральное место в этой системе занимали отнюдь не русские, а евреи и поляки.
В годы первой российской революции национальный вопрос находил свое выражение в решениях крестьянских сходов и в принимаемых на нем петициях. В них речь шла в основном о применении украинского языка в школах, судопроизводстве и администрации. Иногда к этому списку добавлялась церковь, но в этом случае имелась в виду украинизация
123
Там же. С. 123–125.
124
Там же. С. 127–128.
Все, что выходило за рамки узкокрестьянских интересов, было представлено лишь единично. Это относилось и к мышлению национальными категориями, и к отношению к проблеме «Украины». На Полтавщине на ряде сходов выдвигались требования создания выборного сейма, в обязанности которого входила бы разработка законов для украинских губерний, но таких, которые не противоречили бы главным законам государства. Дальше весьма общих и умеренных запросов автономии дело не шло. Идеи государственной самостоятельности Украины крестьяне тогда не поддерживали. В немалой степени это объяснялось тем, что в стране была легитимная, освященная церковью монархическая власть, которая еще была в состоянии управлять государством и которой народные массы продолжали верить. Да и альтернатива Российской империи – «Украина» – была чем-то неизвестным, нематериальным, не была тем, с чем крестьяне могли бы связать надежды на решение своих проблем. Показательным может служить пример из жизни села Диканька. Когда один из выступавших крестьян высказался за создание крестьянского союза, то был полностью поддержан аудиторией. Но стоило ему упомянуть об отделении Украины, как на него зашикали, и он был вынужден сказать, что оговорился [125] . Возможно, что так оно и было в действительности, но реакция его односельчан более чем очевидна.
125
Там же. С. 122, 123.
Сложившуюся ситуацию пыталась использовать в своих целях леволиберальная интеллигенция. Не отставали от нее и националисты. Увидев размах стихийного крестьянского движения, украинская интеллигенция, как народнически настроенная, так и ранее обращавшая на село мало внимания, повела борьбу за руководство над ним. Современник тех событий, русский писатель В. Г. Короленко, отмечал, что подавляющее число решений сходов «принималось под влиянием агитации интеллигенции – учителей, докторов, агрономов, студентов, которые чаще всего выступали и авторами текста» [126] .
126
Короленко В. Г. Земли! Земли! Мысли, воспоминания, картины // Новый мир. 1990. № 1. С. 182–183.
Активность в деле национального «пробуждения» «спящих» масс проявляла не только сельская интеллигенция, но и городская. Представители киевских «украинских» кругов поддержали идею созыва Украинского крестьянского съезда и даже начали вести работу по его подготовке. Ими была принята резолюция, в которой подчеркивалась необходимость обратить внимание на сельские массы и пробуждать их к национальному и политическому сознанию [127] . А социал-демократ Н. Порш, ради завоевания симпатий крестьянства, прямо предлагал своим единомышленникам связать автономию Украины с демократическим разрешением земельного вопроса [128] .
127
Федьков О. М. Указ. соч. С. 126.
128
Порш М. Національне питання та виборча агітація на Україні // Літературно-науковий вісник. 1907. Кн. 1. С. 137.
Вполне вероятно, что появление, пусть пока еще редкое, «украинских» мотивов в крестьянских требованиях объясняется именно разъяснительной работой «украински» настроенной интеллигенции. Однако не стоит
129
Короленко В. Г. Указ. соч. С. 182–183.
130
Иванов Л. М. Революция 1905–07 гг. на Украине // Революция 1905–07 гг. в национальных районах России. М., 1955. С. 108–109.
Несмотря на то что в годы первой российской революции национальный вопрос не приобрел приоритетного значения для широких сельских масс, события 1905–1907 гг. оказали заметное воздействие как на проникновение «украинских» идей на село, так и на развитие у крестьян национального самосознания в его украинском варианте. Весьма интересные сведения, показывающие развитие данных процессов, оставил генерал-хорунжий армии Украинской Народной Республики, один из лидеров украинской эмиграции Ю. Тютюнник. Благодаря специальной операции, проведенной сотрудниками ГПУ, его удалось заманить на территорию УССР и арестовать. В своей автобиографии, оставшейся в материалах следствия, Тютюнник указывал, что развитие национального самосознания у него началось как раз в годы революции 1905–1907 гг. Весьма интересными видятся причины, пробудившие в нем украинское сознание. «На себе лично и на своей земле я почувствовал гнет власти», – вспоминал он и тут же подчеркивал, что эта власть была русской.
Помимо гнета власти молодого крестьянина волновало и то, что все крупные земельные имения на Украине принадлежали людям чужой национальности. На то, что эти чистейшей воды социально-экономические мотивы оказались «завернуты» в национальную «оболочку», повлияло не только этническое происхождение соседних помещиков, но и то, что рос будущий петлюровский генерал «в местности, где из рода в род передавались традиции казацкой борьбы против панов за Украину». Память о лихих походах укоренилась в его родных местах, по-видимому, не случайно. Она приобрела романтическую окраску (причем, скорее всего, помнили не сами седые времена, а их позднейшую интерпретацию) благодаря стараниям певца казаччины и националиста по убеждениям Т. Шевченко, проводившего «революционную проповедь», да еще «на украинском языке» в селе Кирилловка, которая находилась всего в двух верстах от родного села Ю. Тютюнника – Будищ [131] .
131
Генерал-хорунжий армії УНР. Невідома біографія Ю. Тютюнника / Публ. подгот. О. Божко // З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ. 1998. № 1/2. С. 31.
Воспоминания генерала важны тем, что наглядно показывают, как социальный, экономический и национальный факторы могли тесно переплетаться и дополнять друг друга. И еще следует отметить, что их взаимопроникновение очень часто зависело как от воздействия на массы украинофильской интеллигенции, придававшей крестьянским настроениям «нужное» направление, так и от наличия традиций, воспоминаний или привнесенных из городской образованной среды романтических мифов о казаччине, временах Сечи и запорожской вольницы. На такой почве быстрее прививались национальные идеи, легче протекало формирование новой украинской идентичности. В тех местностях, где в силу разных причин воспоминания о временах Сечи были менее популярны, или же там, где благодаря слабому влиянию украинской интеллигенции казачество не удалось окрасить в национальные цвета и связать с политическими идеями, украинское движение оказывалось слабее, уступая место социальной борьбе или обыкновенному бандитизму, который, впрочем, тоже искал свое обоснование в героическом Средневековье.
Таким образом, первое мощное социальное потрясение общероссийского масштаба, каким была революция, повысило политизированность малороссийского крестьянства и усилило его внимание к национальным проблемам не только как к противопоставлению «православный крестьянин – польский помещик» или «православный крестьянин – еврей-торговец и еврей-арендатор», но и к оценке событий с точки зрения «Украины». Как свидетельствовал еще один арестованный ГПУ петлюровский военачальник, бывший командующий Южной группой войск армии УНР А. А. Гулый-Гуленко, все больше становилось идейных, «чисто украинских» семей [132] .
132
ЦГАОО У. Ф. 1. Оп. 20. Д. 1040. Л. 2.