Украиский гамбит. Война 2015

Белозеров Михаил Юрьевич

Все застыли, как парализованные, в ожидании развития событий. За тонированными стеклами ничего не было видно. Однако как только передняя дверца со стороны пассажира с щелчком приоткрылась, Игорь ударом ноги распахнул боковую дверь и высунул ствол ПКМ, клацнув при этом затвором. Сашка судорожно дернулся со своим АК-74М. Но Игорь зло и резко произнес:

— Сиди, не рыпайся!

Костя бросил взгляд на зеркало заднего обзора: Елизавета, кусая губы, забилась за ящик в углу, Игорь, сидел, упершись ногами в стенки салона и у него было хищное лица с нехорошим оскалом, как у хищного зверя. Сейчас он их всех убьет, на фиг, понял

Костя.

Дверь 'джипа' все-таки открылась, и из-за нее появился тот, кого он ожидал увидеть меньше всего — начальник следственного отдела Каюров, который участвовал в допросах, когда Костя сидел в сизо Севастополя.

— О! — воскликнул Каюров, но из-за капота не вышел, заметив Игоря с пулеметом. — Старые знакомые! А я думаю, кто здесь партизанит?! Чувствуете себя здесь, как в Крыму?

— Вы здесь тоже сидите, как на вулкане! — ответил Костя, приоткрыв дверцу. — Похоже, ваша власть кончилась.

— Ну, это мы еще посмотрим, — заметил Каюров. — А пока надо ответить за нападение на государственное учреждение.

Каюров был толстым, лысым, короткопалым якутом, с круглой, как блин, лицом держиморды. Он между делом любил пошутить насчет моря, побега и пули в затылок, и был ярким представителем этномутантов, которые быстренько приспособились к фашиствующей власти и плохо говорили даже на украинском суржике. В основном его интересовала идея ассимиляция русских, как к этому относятся в России и насколько далеко можно зайти в этом вопросе, чтобы ее не раздражать. Помнится, они даже поспорили об Иванах, не помнящих родства своего. Каюров выразил мнение, что для этого потребуется два-три поколения этномутантов, и дело будет в шляпе.

— Но это же не менее ста лет, — сказал Костя.

— Мы ускорим процесс.

— Каким образом?

— Не важно, но ускорим. А антирусинам мы дадим то, чего у вас нет!

— Чего же?

— Крепкую руку.

— А кто не захочет?

— Кого-то купим, кого-то запугаем, а для остальных: чемодан-вокзал-Россия, или смерть на оккупированных территориях. Евреев тоже можете забрать к себе. Они нам не нужны.

— А они у вас и не остались, — парировал Костя. — Где они? Ау, украинские евреи!

— Не передергивайте, — нервно сказал Каюров и щека у него дернулась.

Должно быть, он, как все ренегаты, ненавидел весь белый свет.

— А то что?

— Ничего. Потребуем наши Кубань и Ростов! И что вы будете делать?!

— Неужели вы собрались воевать с Россией? — удивился Костя.

— К тому времени мы будем ядерной державой, за нами будет НАТО и весь демократический мир!

— То есть вы хотите построить фашизм в отдельно взятом государстве?

— Что-то вроде этого, — нехотя согласился Каюров.

— Где это я уже слышал, — насмешливо сказал Костя, — только там речь шла о коммунизме.

Однажды Каюров проговорился, что является членом СНА и что передавал свой опыт ведения допросов в летних лагерях боевиков.

Теперь он стоял за капотом машины и напоминал о том, что надо ответить за нападение на госучреждение.

— Пошел… пошел… — не выдержал Игорь. — А то продырявлю!

Он, как всегда, стал заводиться с оборота.

Костя совершенно случайно бросил взгляд на зеркало бокового обзора: со стороны разбитой кафешки 'Украинские страви' крался человек с оружие в руках. Костя чисто рефлекторно захлопнул дверь и переключил на заднюю передачу. Хорошо, что не заглушил двигатель.

Шины взвизгнули, когда он сдал круто влево, выворачивая руль. Сашка Тулупов, качнувшись вперед, снова ткнулся лбом в ствол автомата. Одновременно, как сумасшедший, в руках Игоря загрохотал пулемет и на пол градом посыпались дымящиеся гильзы. По салону словно ударил град, а в лобовом стекле возникло несколько дырок, и оно пошло трещинами. Но Косте было не до этого — единственное, чего он боялся — налететь на бордюр и перевернуться, да и опыта движения задним ходом у него было совсем мало. Но им повезло. Они не наскочили ни на бордюр, ни на ржавые остатки машин. Кажется, даже, что Костя сшиб нападающего, потому что раздался сильный удар, и стрельба прекратилась.

Сашка Тулупов догадался прикладом выбить переднее стекло и стал палить почем зря длинными очередями в стремительно уменьшающийся 'джип'. Едва ли он в него попал, но зато заставил людей рядом с ним упасть на землю.

— А ну! — Игорь выставил на капот сошки ПКМ и, в тот момент, когда Костя, остановился напротив 'Локомотива', чтобы переключить передачу и развернуться, разрядил в перекресток остаток обоймы.

После этого инцидент можно было считать исчерпанным, потому что со стороны черного 'джипа' больше не раздавалось выстрелов. Впрочем, Косте было не до этого. К 'джипу' бежали сбегались какие-то люди, и надо было побыстрее уносить ноги.

Бардак в этой стране имел и очевидный плюс — ездить можно было даже без номеров. Как Сашка ни сопротивлялся, а Костя еще три недели назад заставил его снять московские номера и замазать белой краской огромные буквы на стенках салона: 'Телевидение Рен-тиви', потому что каждый уважающий себя 'наци', а тем более узколобый этномутант считал своим долгом выстрелить по машине с такой рекламой. Не любили 'наци' телевидение. Не любили. Этномутантам было все равно, кого убивать. На то они и этномутанты. А это означало, что ожесточение достигло предела, думал Костя, крутя баранку и ожидая новых выстрелов. Но было тихо, только ветер, врывающийся в машину свистел в дырках от пуль и осколков.

На свой страх и риск, Костя проскочил через дворы, и через минуты три они уже беспрепятственно проскользнули мимо университета и вереницы троллейбусов в сторону парка, и только на Щорса он заметил что-то неладное и остановился. Игорь был ранен. Нетяжело, но крови было много. Пуля прошла слева от шеи и зацепила мышцы.

— Зашивать будешь? — спросил Игорь страдальческим голосом.

— Можно скобы наложить, — встряла Завета.

— Там у тебя сущая ерунда, — сказал Костя таким тоном, словно зашивал раны на людях всю жизнь. На самом деле, его опыт ограничивался операцией на любимой собаке и двухнедельными курсами по скорой помощи, которые он прошел перед самым отъездом на Украину.

— Учти, я плохо вид крови переношу. Меня и в Афгане выворачивало наизнанку.

Игорь стал белым, словно простыня.

— Как ты еще стрелял?! — удивился Костя, доставая аптечку.

Для таких случав у них с Саней было все под рукой: антисептик, обезболивающее, иглы, пинцеты и антибиотики. Не было только воды. Костя сказал Сане:

— Выйди из машины и смотри в оба, я сейчас. Рожок не забудь поменять.

— Ах, да! — хлопнул себя по лбу Сашка и схватился за автомат.

Игорь Божко совсем стал зеленым и дышал, как стайер после дистанции. Завета, дала ему понюхать нашатыря.