Укрепрайон «Рублевка»
Шрифт:
– Молодец твоя Нюра! Но вот с хлебом как будет? Хлеб ведь всему голова! – резонно заметил дед Иосиф.
– Поживем – увидим. Авось пронесет. Хорошо, что засеяли бывшие колхозные поля. Знаешь, какой колхоз был в Усове? Так что будь спок, дедуля. И потом, Бесоевич, про укрепрайон этот подземный тоже не забывай, – с опаской оглядываясь по сторонам, словно кто-то мог их подслушать посреди реки, шепотом произнес Акимыч. – Данилка уральский тогда же сказал, что продуктов там бери – не хочу...
– Пошел твой Данька знаешь
– Зачем ты так, Бесоевич? Он ведь не за границу сбежал, а на родину. Слыхивал я от Ордынского, что Данилка в политику полез, чуть ли не губернатором хочет стать. А он парень такой, что сможет...
– Да что там губернатором! – Дед Иосиф даже обрадовался, что абориген заговорил на эту тему. Он тоже краем уха слышал, как внук с кем-то обсуждал эту деликатную тему. Его голос опустился до шепота. – Говорят, наш староста обсуждал с членами управы и этими, вашими богачами, а не выдвинуть ли Демидова кандидатом в президенты от нашего земства?
– Вполне может быть. Если в Грузии Саакашвили правит, то чем хуже Даниил Никитич?
– Что за ерунда! – удивился Акимыч. – Губернатором еще куда ни шло. Тем более в их Уральской области. Но чтоб президентом?! Хотя кто знает. Не ровен час, получится, что я с президентом водку пил. Не, не может такого быть. – Тут Акимыч, заметив, как запрыгал поплавок, вскинул спиннинг. На крючке извивалась махонькая плотвичка.
– Дело в том, дорогой мой, что эта наша молодежь, кажется, без политики просто жить не может. Понимаю, когда любовь к вину в крови. Или к женщине. Но чтобы к политике? Глупость. Как ты думаешь, Федор Акимыч?
– Очень просто думаю – не моего это ума дело. Допустим, недавно я слышал, как Ордынский говорил, что преемник президента, ну этот его сосед по даче, Шептунов, что ли...
– Шатунов, – поправил дед Иосиф. – Тоже мне гражданин, даже фамилии кандидатов в президенты не знаешь.
– Их, этих кандидатов, у нас в стране всегда много. А президент один. Вот кого выберут, того фамилию уж не забуду. А этот, значит, вроде бы обделался из-за этого нашего карантина. Так что теперь другого ищут.
– Вашим олигархам тоже подходит не всякий. Это ж надо понимать, непутевая твоя голова, – пожурил Акимыча грузин.
– Это моя голова непутевая? Я, может, только сейчас сообразил, почему Демидова «наши» собираются сватать в кандидаты. Потому что он свой! Все хотят своего. А народ уши развесил. Лично я не буду голосовать за Данилку. Хоть и свой, но пока кишка тонка страной управлять. Так что херня это все. Ты мне лучше вот что скажи, Бесоевич, откуда наш староста все знает, что происходит в Москве? Еще какой-то тип у него в доме объявился. Никуда не выходит.
– Откуда мне знать? Как я понимаю, ваша Рублевка уже не та, что была в марте–апреле. Дырявая она стала. Может, он через укрепрайон получает информацию? –
Неожиданно с левого берега потянуло ветерком. Водная гладь покрылась рябью, а солнце скрылось за облаками.
– Может, хватить рыбку ловить там, где ее нет? Околеем тут. Не хватало еще простудиться. – Дед Иосиф продрог до костей.
– Что верно, то верно. Пора бы и согреться. Пошли к Нюрке. У нее все есть. Теперь она у нас олигарх. Ну, а ежели не будет у нас сегодня свежака, не беда, завтра будет. У каждой беды – две елды...
– Что такое елда? Такого слова я даже на фене не слышал...
– Эх ты, Бесоевич, нерусская ты душа. Елда – это то, что у тебя промеж ног висит, – расхохотался Акимыч.
– У кого висит, а у кого, может быть, и стоит, – обиженно ответил старый грузин.
Примерно через час продрогшие рыбаки подошли к небольшому обветшалому домишке.
– Здравствуйте, госпожа Нюра. Мир вашему дому, – обратился к хозяйке зеленщик. – Зовите меня просто Иосифом...
– Лучше Бесоевичем, – вставил Акимыч. – И господ у нас нет, они большей частью в «Беседке» хлеб-соль кушают.
Накрывая на стол, хозяйка под нежными взглядами Акимыча носилась как угорелая. Вскоре на белоснежной полотняной скатерти появились соленья, этакое ассорти из огурчиков, помидорчиков, капустки и грибочков, а чуть позже – горячие пирожки с картошкой и сваренные вкрутую яйца.
– Я вам чаю заварю травяного, с чабрецом, – предложила Нюра. – Сразу согреетесь...
– Нашла чем грузина поить! Ты бы лучше настоечку извлекла, – недовольно пробурчал Акимыч.
Через час двое изрядно подвыпивших стариков уже вновь вели беседы на философские темы.
– Ты мне ответь, что для народа лучше: бедный царь или богатый? Сытый или голодный? – спросил грузин.
– Хрущева видел, – пьяно отвалившись на спинку стула, вдруг стал вспоминать хозяин дома. – Он мне даже руку пожимал. Подгорного товарища тоже видел. Кириленко видел. Капитонова видел... Фурцеву, Микояна тоже довелось видеть здесь. Тогда они часто мимо нас прогуливались к реке. Так поглядишь, все не из бедных. Сытые, холеные... Только народу все одно – ни жарко ни холодно. Жалко, что нашего нынешнего ни разу не видел. Только по телику. Так что ты мне, Иосиф, мозги не пудри. Где цари, а где мы? Правильно я говорю, Нюра?
– Кто его знает, правильно аль нет, – польщенная вниманием супруга, оживилась Нюра. – Давеча, гляжу, мужик в дорогом таком костюме, в шляпе, в очках, на профессора похож, роется в нашем мусорном баке, чего-то выискивает. Спрашиваю, может, надобно что? Или чего потеряли? А он мне в ответ – орентюры, мол, потерял. Вот так вот...
– Не орентюры, дура, а ключи от мозгов потерял, – почему-то взбеленился Акимыч. – Бог их наказывает, понятно?! На фига было столько богатств нахватывать? Чтоб потом орентюры терять? Не впрок пошло.