Укрощение цифровой обезьяны. Как избавиться от интернет-зависимости

Пан Алекс Сучжон-Ким

Почему созерцательные практики получили широкое распространение именно в эту эпоху? В 1949 году немецкий философ Карл Ясперс ввел термин «осевое время» для описания периода необычайного подъема духовного и философского творчества между 800 г. до н. э. и 200 г. до н. э. В эту эпоху, по мнению Ясперса, духовные основы человечества закладывались одновременно и независимо в Китае, Индии, Персии, Иудее и Греции. Во всех этих странах мыслители задавались извечными вопросами: что значит быть человеком, как мы воспринимаем и познаем мир, как люди определяют себя и свою роль в обществе. По словам Карен Армстронг, греческие философы, буддийские монахи, иудейские священники и конфуцианские ученые «расширили границы человеческого сознания, открыли совершенно новые измерения в ядре человеческого существования и вышли за их пределы». Распространение созерцательных практик стало

частью формирования современных представлений о том, что значит быть человеком.

Созерцательные практики служили реакцией на волнения, вызванные имперской экспансией, политическими переворотами, появлением глобальных торговых сетей, массовыми миграциями и урбанизацией. Жизнь в Сражающихся царствах Китая, в Древней Греции и на Ближнем Востоке под пятой греческих, римских и персидских имперских завоевателей была полна насилия и жестокости. В мирное время жителей городов соблазнял постоянно растущий спектр развлечений и отвлекающих внешних раздражителей. Этим испытаниям и соблазнам философы и духовные лидеры Осевого времени противопоставляли политику рациональности и ненасилия. Им удалось переориентировать религию, превратив ее, по выражению Джона Хика, из «орудия космического порядка» - то есть ритуальных жертвоприношений с целью снискать божественную милость в виде хорошего урожая, плавной смены времен года и т. п.
– в инструмент совершенствования и просветления. Ради того, чтобы выйти за рамки короткой, жестокой, невыносимой жизни и в конечном счете создать лучший мир, началось развитие «трансцендентального сознания», которое Шмуэль Айзенштадт определил как способность отойти от мира (иногда в буквальном смысле - монашество или отшельничество, но чаще - психологически) и наблюдать его непредвзято. Иначе говоря, сосредоточенно следить за окружающим миром. Созерцать его.

Осевое время закончилось около 200 г. до н. э., но все еще продолжается совместная эволюция как общественного устройства и глобальной экономики, так и сообществ, посвятивших себя созерцанию. На Западе монастыри, соборы и университеты стали огромными механизмами, предназначенными для поддержания и усиления сосредоточенности. Эти сообщества предлагают отрешиться от повседневного мира, однако зависят от него. Средневековые университеты в Париже, Болонье, Оксфорде и Кембридже, огражденные от помех обыденной жизни, с радостью принимали студентов, всевозможные дары, покровительство высокопоставленных особ и высокотехнологичный инструментарий - например бумагу, научные приборы и книги.

Историки утверждают, что среди технологических достижений, коренным образом изменивших наше мировоззрение, Интернет занимает такое же место, как письменность. Но это половинчатое объяснение. В противовес сложностям, трудностям и технологическим преобразованиям люди создавали созерцательные практики, поддерживающие внимание, поощряющие умиротворенность и восстанавливающие внимание. Неопределенность повседневного существования и созерцательная практика взаимодействуют и накладывают свой отпечаток друг на друга. Неудивительно, что древние созерцательные практики находят отклик в полном зависимостей современном мире. Они были созданы для нас.

Глава 4. Перестраивайтесь

Вспомните свой первый компьютер. В каком году вы его купили? Каковы были частота его процессора, объем оперативной памяти, емкость жесткого диска? Теперь припомните характеристики вашего нынешнего компьютера, планшета или смартфона. Разница покажет, насколько персональные компьютеры изменили нашу жизнь.

Не составит труда подсчитать, сколько оборотов закона Мура разделяют ваш первый и последний компьютер. Закон Мура гласит: количество транзисторов, размещаемых на кристалле интегральной схемы, удваивается примерно каждые два года. Так что если хронологическая разница между двумя моделями составляет десять лет, то между ними -пять оборотов закона Мура, что означает тридцатидвукратное увеличение плотности монтажа схемы. Через два года это число увеличится вдвое, до шестидесяти четырех. Пройдет еще два года, и процесс повторится.

Теория о том, что компьютеры дешевеют, но становятся мощнее - не из области научной фантастики или неподтвержденных гипотез. Все это мы испытали на себе. Мои дети наблюдали, как меняются компьютеры. За пять оборотов закона Мура моя дочь стала свидетелем распространения Wi-Fi, появления дешевых смартфонов и социальных сетей. По мнению некоторых футурологов, к окончанию колледжа она сможет купить компьютер, интеллект и память которого будут конкурировать с ее собственными.

Развивается

ли наш мозг по схеме, сходной с кривой Мура? (Это случается дважды в жизни человека: сначала в период развития плода, а потом когда ребенок еще не научился ходить.) Знаем ли мы больше сейчас, чем в то время, когда купили свой первый компьютер? Увеличился ли объем нашей памяти? Рассчитываем ли мы, что через несколько лет наш мозг станет работать быстрее и запоминать больше?

Ответ самоочевиден: «Нет, нет, нет, безусловно, нет». Компьютеры работают намного быстрее, чем мы. Они продолжают совершенствоваться в геометрической прогрессии, они становятся сложнее и проще, мощнее и компактнее. А мы стареем. Темпы технологических изменений впечатляют и немного пугают. Жизнь с компьютерами преобразует наше представление о нас самих, о нашем интеллекте и нашей памяти. Все эти изменения, по большому счету, происходят в худшую сторону.

Двадцать лет назад преподаватели Стэнфордского университета Байрон Ривз и Клиффорд Нэсс сделали поразительное открытие: люди относятся к компьютерам как к одушевленным существам. Даже самый несведущий пользователь знает, что компьютер -бесчувственная машина, однако, проведя серию экспериментов, Ривз и Нэсс пришли к выводу: пользователи подсознательно переносят социальные правила и нормы на ПК. Мы невольно испытываем больше доверия к мужскому, анек женскому голосу, звучащему из компьютера, особенно при обсуждении технических проблем. Мы больше доверяем компьютеризированным персонажам (помните Макса Хедрума?), если они человекоподобны. А еще мы с компьютерами вежливы: если мы тестируем программу на своем компьютере, то в прилагающейся к ней анкете обязательно оставим положительный отзыв, хотя на другом компьютере или на бумаге дадим той же программе менее лестную оценку. Интерактивность и готовность к пользовательскому диалогу облегчают общение с компьютером, и мы очеловечиваем его, как пушистого щенка или большеглазого котенка.

Поскольку мы подсознательно думаем о компьютерах, как о людях, нам легче сравнить свое развитие с их стремительной эволюцией. По мере возрастания мощности, скорости, интерактивности, в некоторой степени коммуникативности ПК пропасть между человеком и машиной становится все шире.

Чтобы улучшить отношения с информационными технологиями, необходимо понять, как компьютеры нас «настраивают». Если мы хотим разобраться в том, как электроника повлияла на наше самоощущение, необходимо открыть дверь в виртуальный мир.

Поэтому я решил посетить лабораторию виртуальных социальных взаимодействий (ЛВСВ) при Стэнфордском университете.

Директор лаборатории, профессор Джереми Бейленсон - единственный преподаватель в Стэнфорде, ставший темой приложения для айфона. Еще одно подтверждение его профессиональной репутации - расположение лаборатории. Недвижимость в Кремниевой долине возмутительно дорога, а соперничество за место для лаборатории в кампусе Стэнфордского университета напоминает гладиаторские бои. ЛВСВ занимает несколько комнат на верхнем этаже основного университетского корпуса. Кабинет ректора находится в соседнем здании. Расположение имеет значение, даже если бульшую часть времени сотрудники лаборатории проводят в виртуальном мире.

Я встречаюсь со своим проводником, Коди Карутцем, у лифта напротив лаборатории. В зал виртуальной реальности путь лежит через ярко-оранжевую приемную, где на стенах висят ЗЭ-экраны, а на журнальных столиках красуются экземпляры бестселлера «Бесконечная реальность», написанного Бейленсоном в соавторстве с Джимом Бласковичем. Лаборатория - один из ведущих центров виртуальной социологии, развивающейся науки, которая занимается изучением человеческих взаимодействий в виртуальном мире. На первый взгляд, зал виртуальной реальности выглядит как огромная аудитория без окон - нейтральные цвета, ковровое покрытие на полу. Карутц, который сочетает в себе всепоглощающую страсть исследователя с энтузиазмом вожатого в летнем лагере (там он и работал, будучи студентом), показывает мне три кинетических контроллера и восемь видеокамер, установленных по периметру комнаты. В стены встроены десятки колонок, подключенных к звуковой системе, которая регулирует акустику помещения. Благодаря этому оно кажется то меньше, то больше. Под полом скрыты низкочастотные приемники вибрации и колебаний (поначалу я решил, что настил предназначен для посетителей в инвалидных колясках). Шкафы набиты новейшим оборудованием и связками кабеля. Я вспоминаю типичную сцену из шпионских фильмов: герой гуляет по оживленному базару, заходит в рыночную палатку, открывает обшарпанную дверь - и видит сверхсовременный командный центр, уставленный аппаратурой.