Укрощение демонов для начинающих
Шрифт:
Я налила суп в самую большую тарелку, которую смогла найти и поставила её в микроволновку. Пока он нагревался, я нервно вслушивалась в звуки телевизора, доносившиеся из гостиной. Наконец, микроволновка отключилась. Натянув кофту на пальцы так, чтобы не обжечь руки о горячую миску, я взяла её и побежала в подвал.
Моя тревога вышла на новый уровень, когда я увидела, что Зуилас даже не затемнил купол. Я поспешила к нему. Он с трудом раскрыл глаза, но они тут же расширились в удивлении, когда он увидел пар, идущий от
«Это суп», — пояснила я. «Он горячий и ты можешь его съесть. Но ты должен пообещать, что вернёшь мне миску в целостности, не разобьёшь её и не попытаешься мне навредить.»
Медленно, очень медленно он поднялся с пола и с трудом сел: «Я согласен.»
Я толкнула миску через линию, и он взял её в руки.
«Суп очень горячий», — предупредила я его. «Постарайся не обжечь…»
Он поднял миску и выпил весь суп в один присест. Парк кружил вокруг его головы, пока он доедал остатки супа. Если он и обжёгся, то не подал виду.
Он облизался, и я с радостью увидела, как его глаза из чёрных снова становятся красноватыми. Он уставился на тарелку, затем поставил её на пол и подтолкнул. После чего он снова свернулся калачиком и уставился на меня немигающим взглядом, как будто что-то пытался во мне разглядеть.
Чувствуя себя немного нервно, как будто его внимание было ослепительным, я потянулась за миской. Когда мои пальцы прикоснулись к её стеклянной поверхности, я застыла в неожиданном осознании. Взгляд Зуиласа переключился на мои руки. Мои бледные пальцы всего в нескольких сантиметрах от его красноватой кожи. Мои руки были на миске, которая, в свою очередь, была внутри круга.
Лёгкие вдруг парализовало, а сердце, наоборот, начало биться с бешеной скоростью. Я «прошла» руками через невидимый барьер. И я ничего не почувствовала, не было никаких магических волн. Смогу ли я отдёрнуть руки до того, как он меня поймает?
Неспособная сделать вдох, я смотрела на него. Он же изучал мои руки, такие близкие к нему. Кончик его хвоста дёрнулся, как у кошки, которая вдруг заметила мышку в траве. Медленно я ещё сильнее обхватила миску. Выражение его лица не изменилось, но мускул на лице дёрнулся, выдавая его напряжение.
Стараясь не делать резких движений, я очень медленно и аккуратно отводила руки от него, через серебряную линию. Наконец мои руки пересекли невидимый барьер, и я прижала их к себе, пытаясь успокоить сильно бьющееся сердце. Он бесстрастно следил за моими движениями.
Я встала на ноги и отошла подальше от круга, чтобы ненароком не повторить свою ошибку. Взяв в руки тарелку, я сказала: «Она холодная.» Он только что выпил суп, и миска не могла так быстро остыть.
Зуилас устроился на полу поудобнее: «Я забрал её тепло.»
Я осмотрелась: «Ты забирал тепло и из комнаты? Поэтому здесь так холодно?»
«Только из круга.»
Внутри круга было очень
Я спросила: «Демонам нужна еда, тепло и свет, что выжить?»
«Еда или тепло, или свет», — поправил он меня. «Но лучше, если тепло и свет.»
«В книгах демоны всегда описываются, как создания тьмы и холода. Но на самом деле вам нужен свет и тепло?», — спросила я его.
Я поправила рукава свитера, и взгляд Зуиласа следил за моими движениями. «Что это?»
«А?», — я проследила за его взглядом. На моей руке красовался фиолетовый синяк, принимая очертания пальцев — след от разговора с дядей. «Это синяк.»
«Я не знаю такого слова.»
«Синяк — это повреждение. Он появляется от удара, или сжатия, или сильного придавливания.»
«Hh'ainun такие хрупкие», — сказал он с любопытством.
«Наверное да, по сравнению с демонами», — я уселась на полу. «Я не могу оставаться здесь слишком долго, а не то дядя опять поймает меня. С тобой всё будет в порядке?»
«Eshathe zh'ultis», — он закрыл глаза. «Iteshana zh'ultis.»
«Что это значит?»
«Ты — глупая. И я глупый.»
Я опустила глаза и уставилась на свои руки. Я не попросила демона пояснить его слова. Всё и так было очевидно. Горячий суп лишь ненадолго отсрочит неизбежное, и продлит его страдания. Он всё равно умрёт. Пытаться продлить ему жизнь в этом чёрном куполе само по себе было преступлением. Я была глупой, предлагая ему это, а он был глупым, соглашаясь на это.
«Не соглашайся на контракт», — неожиданно для себя сказала я.
Его глаза распахнулись. «Не соглашайся», — повторила я с настойчивостью, которой от себя не ожидала. «Мой дядя — призыватели — ждут, что ты ослабеешь и согласишься на их условия. Они попытаются уговорить тебя, в надежде, что ты захочешь спасти себе жизнь. Но ты не можешь позволить им выиграть.»
Он уставился на меня, а затем на его лице заиграла волчья улыбка: «Не бойся, payila. Я буду смеяться над ними, когда буду умирать.»
«Вот и хорошо. Они заслуживают провала. Я тоже посмеюсь над ними», — гневно сказала я.
Он ухмыльнулся, но это выражение тут же исчезло с его лица. Усталость слишком быстро навалилась на него. Даже если мой суп и помог, этого не хватит надолго.
«Я вернусь завтра вечером», — прошептала я. «И напомню тебе, чтобы ты никогда не подчинялся одному из нас, high-nuns.»
«Huh-ah-i-nun», — поправил он меня раздражённо.
Я снова прошептала: «Я вернусь завтра вечером.»