Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти)
Шрифт:
Несколько минут спустя он уже ловко взбирался по веревочной лестнице, как паук в своей паутине. У Шарлотты защемило в груди, когда она вспомнила их первую встречу десять лет назад в гавани Сиэтла. После минутной задумчивости она выбросила из головы эти мысли и отправилась туда, куда он указал.
Только шесть человек были ранены, с облегчением выяснила она, и никто не пострадал серьезно. Шарлотта старалась не обращать внимания на возгласы восхищения матросов по поводу ее яркого платья, в то время как она помогала мистеру Кохрану и мистеру
Когда всех раненых перевязали и больше было нечего делать. Шарлотта призналась себе, что безделье плохо повлияло на ее характер. Она вернулась в каюту помыть руки и, выбрав книгу из собранных капитаном, возвратилась на палубу.
Патрик находился высоко среди снастей, занимаясь вместе с другими матросами починкой парусов. Шарлотта представила себе, как корабль медленно дрейфует по направлению к побережью Испании, и ее живое воображение нарисовало несколько печальных картин. Она представила себе, как «Чародейка» тонет, окруженная акулами и другими существами из глубин моря. Она почти почувствовала воду, смыкающуюся над ее лицом.
— Миссис Треваррен?
Она незаметно вздрогнула и прижала книгу к груди. Старший помощник мистер Кохран стоял перед ней, у него было вежливое и мягкое выражение лица.
— Извините меня, у вас немного утомленный вид. Я подумал, может, вам захочется чашечку крепкого чая с бренди?
Шарлотта заставила себя забыть о рискованном положении Патрика наверху. Она была тронута вежливой речью Кохрана.
— Это очень любезно с вашей стороны, — чопорно откликнулась она, — благодарю вас.
Мистер Кохран кивнул и удалился, а Шарлотта присела на ту самую корзину, за которой пряталась всего час тому назад. Хотя на ней было платье проститутки, внимание к ней старпома заставило ее снова почувствовать себя леди. Она посмотрела вверх на Патрика и увидела, что он снял с себя рубашку и бросил ее вниз со снастей, продолжая работать голым по пояс под солнцем. Она презрительно фыркнула. Ее мужу нужно научиться кое-чему, чтобы стать джентльменом.
На следующий день перед заходом солнца показалась земля. Шарлотта стояла у поручней, наблюдая за темными тенями, которые плыли, стремительно разрезая воду. Дельфины приветствовали корабль, резвясь и играя, словно стайка непослушных детей.
Шарлотта не спала всю предыдущую ночь — она была очень занята, стараясь удержать корабль на плаву силой своей доли. Возможно, любовная мощь Патрика сумела бы отвлечь ее от страхов, но он не пришел ночевать. Он даже не пришел поужинать с ней.
Наблюдая за игрой дельфинов, Шарлотта вынуждена была признаться в двойственности своих чувств, по «крайней мере, самой себе. Она не помнила бы себя от радости, если бы ощутила под ногами прочную землю и оказалась в стране, где мужчина должен иметь только одну жену; но в то же время испытывала необычный, непонятный страх. Она предчувствовала приближающуюся большую перемену, могучую и страшную, как дикие штормы, которые временами
Помощник кока, Гиппер Дун. появился рядом. Молодой человек вздохнул, глядя на оливковую рощу и красные черепичные крыши оштукатуренных домов, теснившихся на берегу. Он был молод, и Шарлотта не в первый раз подумала, есть ли кто-нибудь где-нибудь, кто беспокоится о нем и молится за его благополучное возвращение.
— Как называется эта деревушка? — спросила она, желая поболтать.
— Коста-дель-Сьело, — ответил он. — Берег неба. Иногда небо и вода здесь бывают одного цвета, и кажется, что городок плывет высоко в воздухе. Шарлотта улыбнулась.
— Вы поэт, мистер Дун, сказала она. Где вы родились и есть ли кто-нибудь, кто ждет вас?
Он посмотрел на нее голубыми, как прибрежная вода, глазами. Его волосы песочною цвета еле доставали до воротника, одевался он, как Патрик, с той лишь разницей, что его простые брюки и миткалевая рубашка были гораздо дешевле, чем капитанские.
— Я сел на корабль в Сан-Франциско, — ответил он, — и моя мать, единственная из моих родных, думаю, была очень занята виски и мужчинами, чтобы заметить мое отсутствие.
— Но все же вы получили какое-то образование, — настаивала Шарлотта с участием в голосе.
Типпер пожал плечами.
— Какая-то женщина из церкви приходила, когда я был маленьким, и спрашивала, не хочу ли я пойти в школу. Я часто ходил туда, так как в школе было тепло, а учитель всегда приносил мне что-нибудь поесть. — Он снова пожал плечами и криво усмехнулся, глядя на Шарлотту. — Когда я был в школе, то кое-чему научился гам.
Вспоминая свое защищенное, благополучное детство и сравнивая его с детством Типпера, Шарлотта испытала одновременно и благодарность, и печаль.
— А где выросли вы, миссис Треваррен? — немного застенчиво спросил он.
Она улыбнулась.
— В маленьком городке Вашингтонского округа, под названием Гавань Куад. Моя сестра и я росли, как обезьянки в джунглях, пока мне не исполнилось тринадцать, а Милли — десять. Затем отец, который овдовел несколько лет назад, женился снова. Лидия, моя мачеха, изменила все в нашей жизни к лучшему.
Прежде чем Типпер успел ответить, его позвал кок. Он кивнул на прощание и быстро побежал на нижнюю палубу к камбузу, оставив ее снова одну.
После разговора о доме и семье Шарлотта погрузилась в ностальгическое настроение. Чувство глубокой тоски заполнило ее сердце. Ей захотелось увидеть Патрика, но он появился только после обеда, когда бросили якорь и большая лодка была спущена на воду. Веревочная лестница полетела вслед за ней. Патрик бросил саквояж в покачивающийся ялик и улыбнулся жене.
— Я спущусь первым, — сказал он. Шарлотта посмотрел за борт и внезапно почувствовала начало морской болезни. Мысль, что ей надо спуститься по веревочной лестнице в этой длинной юбке, была для нее ужасной. Она проглотила подступивший к горлу комок.