Укрощенная горцем

Куин Пола

— Так и было. — Генри сделался очень серьезен. — Я влюбился в вас, и даже когда узнал, кто вы такая, продолжал любить.

— Значит, вы не собираетесь меня убивать?

— Я этого не сказал.

Оксфорд развернулся на каблуках и скрылся в темноте.

— Генри?

Проклятие! Мейри отчаянно выгибала пальцы, пытаясь развязать толстый узел. Она должна освободиться. В этом ее единственное спасение. Тут она вспомнила про тонкий стилет в своей прическе, подтянулась вверх и подцепила его пальцами.

— Я

бы с удовольствием пожил с вами некоторое время, но потом привязанность к вам моего зятя заставила бы меня вас возненавидеть. В конце концов, я бы вас убил. А так будет меньше хлопот.

— Откуда вы знаете, что я никогда бы вас не полюбила? — Кажется, она нащупала спасительную нить, тонкую, хрупкую связь, которая заставит его усомниться в своем намерении. — Неужели вы так уверены в безнадежности своих начинаний, что даже не хотите пробовать?

Генри вышел из тени, и Мейри показалось, что на его лице появилась надежда.

Вдруг из темноты раздался другой голос, резкий, визгливый, раздраженный.

— Ты с ней еще не покончил? — На свет вышла Элизабет де Вер. — Ее ищут наверху. Ты можешь хоть что-нибудь сделать как следует?

Лицо Генри, несмотря на синяки и ссадины, побелело.

— Зачем ты сюда спустилась? За тобой могли проследить!

Он оттолкнул ее, взял подсвечник и посветил вдаль.

— Никто за мной не следил, Генри. Я не такая беспомощная идиотка, как ты.

Как Мейри ненавидела эту мерзкую тварь. Она ни за что не погибнет и не уступит ей Коннора!

Мейри вертела в пальцах стилет до тех пор, пока острый край лезвия не зацепил веревку. Сердце наполнилось надеждой. Она взялась за работу с еще большим воодушевлением. Наконец волокна стали рваться.

— Ты сказал ей, кто ты такой? — спросила Элизабет у брата, когда тот снова появился из тени. — Значит, — заявила она, когда Генри кивнул, — ты должен ее убить. Другого выхода ведь нет?

Генри снова кивнул.

Мейри продолжала отчаянно сражаться с веревкой, и освободила наконец одну руку.

— Ты же не хочешь снова разочаровать отца? Еще рано терять благосклонность короля. Если ты оставишь ее в живых, и король узнает о твоих делах…

— Видите, Элизабет, какова вам цена? — заметила вдруг Мейри. Две пары глаз потрясенно уставились на нее. — Вы сами сказали, что побить меня в честном бою вы не в состоянии, можете только убить.

— Побить вас? — Сестра Генри захохотала. — Я не дикарка с гор. Кроме того, мне незачем вас бить.

— Пока я жива, Коннор вам не достанется. И если я умру — тоже. Его сердце принадлежит мне.

Элизабет поджала губы. Кудряшки ее задрожали. Она шагнула к Мейри.

— Генри, дай мне твой нож. Я сама убью эту суку.

В этот миг сверкнул кинжал, и рука Мейри рассекла щеку графской дочери. Элизабет де Вер вскрикнула, да так громко, что наверху ее вполне могли услышать.

Генри

бросился к ним и в тот же миг с грохотом отлетел к стене, да с такой силой, что звук от удара эхом разлетелся по коридорам. Кто-то прыгнул ему на спину. Коннор! Это Коннор пришел ее спасти!

И Колин. Мейри заметила брата секундой позже, когда он не спеша появился из тени и приблизился к визжащей Элизабет.

Мейри ножом разрезала веревку на второй руке, освободила щиколотки. Коннор поставил на ноги Генри, размахнулся и ударил его в живот, потом еще раз. Генри снова упал, и на сей раз лежал тихо.

Коннор обернулся к Мейри, и она прыгнула в его объятия, повисла на нем, обхватив за шею. Если бы никогда его не отпускать! Он нашел ее, спас! Слава Богу! Тут она вспомнила свой обет.

— Ты ранена, Мейри?

— Нет.

Она прижалась к его груди, потом подняла голову, чтобы поцеловать.

— Может, вы подождете с этим? Сначала надо отвести этих двоих к королю, — предложил Колин и указал на Генри, который поднимался на колени.

Коннор подмигнул Мейри и поднял на ноги Оксфорда. Сердце Мейри трепетало в груди. Разве можно так сильно любить мужчину?

— Генри, скажи что-нибудь…

— Лиззи, — почти шепотом произнес тот, впервые увидев сестру после удара стилетом, — твое лицо…

Элизабет заплакала, потом закричала и, наконец, завыла. Мейри даже стало ее жаль, но только до тех пор, пока она не посмотрела на Генри и не прочла в его взгляде не гнев, не ненависть, а что-то похожее на удовлетворение. Возможно, теперь брат и сестра сравняются. Но что бы ни было в его взгляде, оно исчезло, когда Генри обратился к Коннору:

— Если вы отпустите нас, то мой отец примет меры, чтобы вам не пришлось жениться на Элизабет.

Коннор не ответил ему, а подтолкнул вперед; Мейри шла за ним следом, а сзади — Колин и Элизабет.

— Королю не обязательно знать, что мисс Макгрегор участвует в набегах банды убийц.

— Генри, о чем ты говоришь? — воскликнула Мейри и со свечой в руке прошла вперед, чтобы освещать им дорогу. — Король — мой родственник. Он не поверит вашим обвинениям без доказательств.

— Значит, мы не будем упоминать камеронцев в разговоре с его величеством? — спросил Генри, оглядываясь на сестру.

Мейри знала, что, если бы Коннор не явился вовремя, Генри убил бы ее, несмотря на всю свою любовь. У него не было выбора, после того как он рассказал ей о связи с камеронцами. Она слишком много знала о нем и о его семье. Конечно, она могла бы сражаться одной рукой и со связанными ногами, но как долго? Мейри содрогнулась и прижалась к Коннору.

— Она не станет говорить о них в отличие от тебя, — ответил Коннор на вопрос Генри.

Генри хмыкнул, но совсем не весело.

— Вы рехнулись, если думаете, что я впутаю отца в…