Укроти меня, или Грани раскола

Филеберт Леси

Ворон зыркнул на меня своими красными глазами и, как мне показалось, хитро сощурился.

— И пр-р-ро тебя много знаю, — пророкотал ворон. — Кр-р-расавица илунар-р-ри, в моем вкусе. Одобр-р-ряю!.. Был бы я человеком — запер-р-р бы тебя в стеклянном шкафу, как бабочку, чтобы никто, кр-р-роме меня, не тр-р-рогал!..

Я заулыбалась, а Калипсо тем временем громко фыркнул.

— Хорошо, что ты не человек, и ты не на моем месте, а то тяжко пришлось бы Лори с таким жадным коллекционером вроде тебя. Так как тебя зовут? Как к тебе лучше обращаться?

— Любимый.

Калипсо

непонимающе похлопал глазками.

— Что, прости?..

— Зовут меня так — Любимый, — произнес ворон, вернувшись к чистке перышек.

— Издеваешься, — вздохнул Калипсо.

— Ну что ты. Я сама сер-р-рьезность.

Калипсо пробормотал что-то ругательное неразборчиво себе под нос, возмущенно стрельнув взглядом на хихикающую меня.

Ворон тем временем продолжил:

— И если тебе нужно меня вызвать для чего-то, то ты должен вызывать меня соответствующей р-р-ритуальной фр-р-разой.

— Это какой же? — с опаской спросил Калипсо.

— «Любимый, выходи!», — пророкотал ворон.

— Ч-что?..

— «Любимый, выходи!» — повторил ворон. — Только после этой фр-р-разы я соизволю явиться. Пр-р-роизносить надо гр-р-ромко и четко.

— Что-о-о?! А если рядом люди будут?!

— Ну значит пр-р-ридется звать меня погр-р-ромче, чтобы пер-р-рекр-р-ричать гвалт, — с невозмутимым видом произнес ворон.

— На людях звать?! Вот так вот прям и звать — Любимый, иди ко мне?!!

— Не «иди ко мне», а «выходи», — деловито поправил ворон. — Челове-е-еки! Несколько слов запомнить не можешь, что ли? Ну, ты чего такой кислый, а?

Я не выдержала и расхохоталась в голос, в красках представив себе эту фразу в устах Калипсо где-нибудь в коридорах академии.

Выражение его лица сейчас нужно было при этом видеть. Он смотрел на ворона так, будто мечтал сделать из него сейчас шашлык, ну или покромсать пернатого на шаурму.

— А ведь самое мерзкое, что мне пока даже не у кого спросить, действительно ли илуна нужно вызывать именно так, — пробормотал Калипсо. — Потому что спрашивать совета тут не у кого, как с илуном правильно взаимодействовать — только самому разбираться. Слушай, ты вообще как себе представляешь такую ритуальную фразу в моем исполнении?

— С тр-р-рудом, но с чр-р-резвычайным интер-р-ресом, — пророкотал ворон, и я вновь прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой и виновато глядя на возмущенного моим весельем Калипсо.

— А поменять фразу как-нибудь можно, а? — с надеждой спросил он.

— Исключено!

— Я пас. Я не смогу.

— Ну, р-р-раз ты так пер-р-реживаешь… Давай пор-р-репетир-р-руем, — деловито предложил ворон, перелетев на плечо Калипсо.

— Что порепетируем?

— Р-р-ритуальный вызов меня, конечно же! — похлопал крыльями ворон и осторожно тюкнул клювом по лбу Калипсо. — Давай, повтор-р-ряй: «Любимый, выходи!». Пор-р-работаем над твоей гр-р-ромкостью и интонацией, чтобы твой голос звучал увер-р-ренно, и я ср-р-разу услышал.

— А может, не надо? — как-то даже жалобно произнес Калипсо.

— Надо, кр-р-ролик, надо. А то вдр-р-уг я тебе ср-р-рочно понадоблюсь, а ты меня пр-р-равильно

вызвать не можешь?

— А ментальный посыл не подойдет?

— Могу не услышать через теневой мор-р-рок. Так что — только вслух, то-о-олько вслух! — категорично заявил ворон.

Калипсо тяжело вздохнул, помолчал несколько секунд и очень тихо так забормотал нужные слова, но ворон то и дело его прерывал карканьем:

— Гр-р-ромче надо, гр-р-ромче! Кто ж так своего илуна вызывает, а?

— Хм, никто? — скептично произнес Калипсо. — Потому что нет пока больше в мире людей, у кого был бы фамильяр с твоими задачами?

Ворон издал звук, очень похожий на каркающий смех, но продолжил требовать от Калипсо «тренировать ритуальный вызов».

Так он измывался над Калипсо еще около получаса, заставляя громко и четко вызывать фамильяра по имени. Ворон уходил в теневой морок, быстро исчезая на наших глазах, и появлялся только после четко произнесенной громкой ритуальной фразы, а Калипсо разве что не багровел от злости, ругаясь на то, что ему достался фамильяр с таким странным имечком.

Я покатывалась со смеху, наблюдая за перекошенным лицом Калипсо и тем, как он сквозь зубы произносит треклятое «Любимый, выходи!». В его исполнении это звучало столь эпично, что я никак не могла успокоиться и уже икала от смеха, вытирая выступившие слезы.

«На самом деле меня зовут Алохар-р-р, — услышала я внезапно голос ворона в своей голове в какой-то момент. — Алохар-р-р Кнайдер-р-р Шер-р-рирмар-р-р Бер-р-радор-р-рский. „Алохар-р-р“ в пер-р-реводе с языка Др-р-ревних значит „р-р-родной, близкий, любимый“. Но давай мы с тобой не будем ср-р-разу пр-р-ризнаваться в этом моему хозяину? Тебе я ср-р-разу сказал, потому что ты мне нр-р-равишься. Ты — его илунар-р-ри. Тебе — можно. Можешь мысленно ко мне так обр-р-ращаться — я услышу».

«А почему не будем признаваться?» — подумала я, мысленно уже лопаясь от смеха.

Ворон, видимо, тоже обладал тонкими ментальными навыками, как и его хозяин Калипсо, потому что он не только передал мне индивидуальное ментальное послание, но и каким-то образом услышал мои мысли и ответил на них:

«А пр-р-росто так. Мне так интер-р-реснее. Люблю выводить всех из себя. А этого кр-р-ролика так забавно бесить будет…».

А знаете, я, кажется, уже люблю этого илуна.

Глава 26. Вопрос на засыпку

Следующие пару дней Калипсо с большим интересом изучал своего илуна. Его ауру, принцип взаимодействия со своим фамильяром. Все это Калипсо изучал при мне и рассказывал мне тут же в деталях, чтобы я потом, когда мы проведем подобный ритуал высвобождения темной энергии для меня, сразу понимала, как со своим илуном взаимодействовать, чем он может помочь. Калипсо в подробностях описывал мне свои ощущения, но пока не торопился сходу проводить со мной такой же ритуал, так как корректировал силовую формулу персонально для моей ауры и заодно выжидал время для проявления возможных «побочек» на себе. Осторожничал, в общем, и подходил к этому вопросу чрезвычайно серьёзно.