Укротитель. Трилогия
Шрифт:
— Не понял… — опять напрягся Вин.
— Сагары и максимально защищенные хидои пойдут на острие атаки.
— А тебе, значит, можно?
— У меня просто нет выбора, потому что у нас только два сагара, а тебя как пилота заменить сможет любой наездник.
— Это мы еще посмотрим, — решительно заявил Драган, попадаясь на простую подначку. Иногда гонор делает из взрослых мужчин сущих детей.
Моя приманка сработала идеально. Все наездники внимательнее всмотрелись в чертежи на доске, и ни у кого даже мысли не появилось отказаться от назначения,
Поводыри оживились, и хоть поначалу их советы и замечания были бестолковыми, по мере обсуждения начали появляться дельные мысли.
В конечном итоге проект перестал походить на гроб, больше напоминая кабину истребителя с частичным остеклением. Короб «кабины» было решено делать цельным, с тремя лепестками створок. Но все же пришлось учесть латную защиту самих пилотов в верхней части туловища — той, что будет выглядывать наружу при детальном обзоре окрестностей.
У меня же появилась мысль, что необходимо придумать строгие инструкции, дабы не терять слишком увлекающихся парней — ведь новой конструкции по надежности было далеко до горба сагара.
Разошлись поздним вечером, пообедав и поужинав прямо в мастерских. И вообще собрание оказалось очень конструктивным во всех смыслах — придумали неплохую вещь, к тому же это был первый случай в истории княжества, когда целая группа людей так долго общалась с бригадой гномов.
Завтра будет разговор с новым комендантом, но перспективы уже прорисовывались, и напряжение последних дней начало отпускать. Так что я вспомнил еще об одном важном деле. Это тоже нужно было сделать для собственной защиты, да и, по совести, я был очень виноват. Так что следовало идти «сдаваться».
Конечно, Настя уже могла лечь спать, но мне казалось, что чем раньше расставить все по своим местам, тем лучше.
Солдат, выставленный для охраны отведенных семейству Гойниковичей комнат, вызвал для разговора служанку, а затем вышел отец Насти.
Князь сначала посмотрел на меня хмуро, явно намекая на несвоевременность визита, но затем в его глазах промелькнуло понимание. Он явно осознал, что кроме сердечных дел у меня есть еще много важных забот.
— Хорошо, сейчас я ее позову, — вздохнув, сказал князь. — Только прошу, постарайся не сделать еще хуже. Она мой единственный ребенок, и дороже ее у меня ничего нет.
— Я не планирую творить зло вашей семье. Вы стали моими друзьями, а это, вашими же словами, самое дорогое, что может быть у человека.
— Друзьями? — напрягся князь, явно желая спросить меня об отношении к его собственной дочери, но все же сдержался. — Хорошо, сейчас она выйдет. И, Владислав: я позволю вам побыть наедине; надеюсь, о благоразумии говорить не нужно?
— Поверьте, князь, в моем положении дополнительные проблемы и еще один враг нужны мне меньше всего.
Ждать пришлось минут пять. Меня что-то даже в дрожь бросило. Словно юношу перед свиданием. А может быть, так и нужно?
Настя вышла и молча стала у двери, низко склонив голову. У меня не было
В принципе выход из сложившейся ситуации находился на поверхности, так что мудрствовать не пришлось.
— Ты когда-нибудь видела светящийся мох и мерцающие грибы?
— Что?.. — пискнула Настя, явно не ожидая такого начала.
— Это одно из чудес моих владений. Хочешь посмотреть?
Выход из тягостной ситуации оказался удачным.
— Хочу, — тихо сказала Настя, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза.
Еще бы не хотеть — ну скажите, какая женщина сумеет сопротивляться приступу любопытства, когда ей предлагают посмотреть на чудо?
Спускаться пришлось по достаточно крутой лестнице, и это обстоятельство решило еще одну проблему без лишних слов. Сначала я предложил девушке руку, а когда после спуска хотел отпустить ее, она естественным жестом просунула свою кисть мне под локоть. Так что дальше мы передвигались как простая пара на самой обычной прогулке. После этого любые объяснения и оправдания выглядели бы уже нелепо.
Находившаяся перед логовищем пещера с грибницами только в последний месяц обрела своей истинный вид, а раньше это было обычное подсобное хозяйство. За два года грибницы набрали силу, а служащий сырьем для производства многих вещей мох заполонил почти все стены, подбираясь к потолку со светящимися друзами. По большому счету эти друзы были уже не нужны, возделываемые культуры давали достаточно света и для себя, и для работников. Теперь их сочетание несло не прикладную, а художественную ценность.
— Закрой глаза, — предложил я Насте перед входом в пещеру, доводя интригу до пика. Она послушно выполнила мою просьбу. Временная слепота заставила девушку прижаться ко мне ближе, и, честно говоря, просто дружить с ней что-то перехотелось. Где-то в глубине души ворчала паранойя, напоминая, что хорошо мне было и с Ровеной, но все сомнения были тут же посланы далеко и надолго. Так можно додуматься и до шизофрении, вкупе с женоненавистничеством.
— Можешь открыть глаза, — сказал я, когда мы вошли в пещеру.
— Ох… — выдохнула Настя и, по-детски открыв рот, осмотрелась.
А посмотреть было на что. Даже видя все этапы роста плантации, после ее расцвета и мне редко удавалось сдержать восхищенный вздох.
Мы стояли чуть в стороне от прямых дорожек между грядками, поэтому казалось, будто весь пол укрыт сплошным ковром светящихся шаров. Они были разного размера и отдаленно напоминали мыльную пену. Грибы мерцали слабым светом, и, время от времени, ритм мерцания сливался в удивительные по красоте волны, пробегающие по всему пространству пещеры. С чуть синеватым светом грибов, словно соревнуясь, смешивалось желтоватое сияние длинных волокон мха, свисавших со всех стен и частично потолка. Друзы кристаллов на потолке больше отражали чужой свет, чем излучали свой.