Укротители непогоды
Шрифт:
— Я бы с радостью, но не могу. До завтра и доброй ночи, — она ловко, почти бесшумно выскользнула в окно. Наверное, проделывала этот трюк не впервые. Вот так тихоня! Интересно, какие еще секреты она скрывает?
Сокол рассказ о проклятии ведьмы выслушал, но отнесся скептически. Мы совершали поездку по окрестностям, во время которой изучали погоду и обменивались слухами. Я радовалась возможности наконец побыть с друзьями и не изображать скромницу, сидя за вышиванием в компании благочестивых дев.
— Я знал, что все они о чем-то умалчивают, —
— Уверен, что казнили не только ведьму, — заметил Кэринус Рэй, отхлебывая вино из фляги и передавая ее Дарко. — Наверняка была знатная резня в лучших традициях Мирославии.
— Разве отступников не должны были судить по закону? — я вспомнила виселицы вдоль дорог, эшафоты на площади и подумала, что суд положение еретиков не улучшил бы.
— В королевстве лишь один закон, дочь моя — закон божий, — состроив постную мину, ответил Кэринус Рэй, и я не смогла сдержать улыбку.
— Значит, проклятье ни при чем? — спросил Дарко.
— Нет. Проклятья такой силы не существует, — сказал Сокол, замедляя шаг. Впереди замаячили какие-то постройки. — У магии тоже есть предел. Это не проклятье, не божья кара, а природное явление. Засуха случается в здешних краях. К счастью, такая долгая все же не часто.
— Радомир, дорогой, если ты попытаешься убедить в этом подданных Мирославии, тебя вздернут за ересь, — эльф посмотрел на Сокола с упреком. — Давай лучше ты будешь десницей Небесного Отца.
— Ты, я смотрю, готовишься в проповедники? Воздух Мирославии дурно на тебя влияет или дело в местных напитках? Что скажешь, Рэй?
— Я скажу, что хочу как можно скорее покинуть это место, — ответил эльф серьезно. — И чтобы ты уехал со мной. Желательно, без скандалов и интриг. Ты давно не бывал здесь, Радомир, а с тех пор кое-что изменилось.
— Вижу, — Сокол перевел взгляд на дорогу. Перед нами стояли несколько полуразрушенных лачуг, с виду заброшенных. Из их тени вышли фигурки детей. Мы поехали совсем медленно, разглядывая их. Я впервые увидела голод так близко.
Они ковыляли навстречу, оборванные, грязные, с запавшими глазами, смотревшими с тупой, животной жадностью и страхом. Четверо, разного роста. Ни возраст, ни пол различить было невозможно — тощие, неровно остриженные, одетые в обноски. Подойдя к краю дороги, они тянули руки, прося подаяние, молча, не глядя в глаза, готовые в любой момент отбежать, словно боясь удара.
Дарко спешился. Дети бросились было прочь, но, видя, что он не гонится, остановились чуть поодаль. Развязав сумку, Дарко расстелил свой кушак и начал выкладывать на него все, что было съедобного или ценного. Хлеб. Кусок сыра. Флягу с вином. Деньги. Даже амулет, оставшийся у него от бьорнландцев. При виде магической вещи Сокол очнулся.
— Достаточно, — парень словно не слышал. Только когда Сокол подошел и
Он положил амулет и флягу обратно в сумку. Взамен добавил краюху хлеба, кусок пирога и горсть монет.
— Поехали. Оставь их, — Дарко посмотрел на детей, которые явно ожидали подвох, потом сел на коня. Мы тронулись в путь. Обернувшись, я увидела, как они провожают нас глазами, не сходя с места.
— Беспризорные, — тихо сказал Кэринус Рэй в ответ на мой вопросительный взгляд. — Новые подданные Мирославии. В последнее время много их по большакам бродит. Грустное зрелище.
Весь день мы провели в пути в поисках места, откуда архимаг сможет зацепиться за облачность. Тщетно. Ясное небо простиралось на долгие версты вокруг. Решено было заночевать в полях, тем более что Сокол на такой вариант рассчитывал и все для него подготовил.
Когда мы разбили лагерь и настало время ужина, Дарко решил, что давненько не создавал проблем. И отказался от еды. Я бы не обратила внимания — отказался и отказался, не до капризов, но Сокола такое поведение почему-то озадачило. Он потребовал объяснений.
— Я не могу есть, когда они голодают, — наконец соизволил ответить этот дурак.
— Но, милый, всегда кто-то где-то голодает, — сказал Кэринус Рэй мягко.
— Знаю. Я тоже через это прошел.
— Когда ты голодал, люди вокруг тоже ели, — сказал Сокол. — Если бы они отказывались от пищи вместе с тобой, тебе бы стало легче?
— Я просто не могу, простите, — нет, это становится невыносимым. Я швырнула ложку и демонстративно отставила миску с гуляшом.
— Хорошо. Если ты не ешь, я тоже не буду, — он посмотрел на меня удивленно. — Чего уставился?
Я встала и шагнула в сторону от костра, чтобы незаметно сглотнуть слюну. Да и голодный взгляд в темноте не видно. Ну, Дарко! Вечно от тебя одни проблемы! Я отошла немного и уселась возле холма, уютно привалившись к склону. Луна поднялась высоко над горизонтом. Черт, скоро полнолуние, Огненка вернется! Жаль, что в таком ужасном месте…
— Иванка!
— Чего тебе?
— Пожалуйста, не надо так, — Дарко устроился рядом. Судя по запаху, миску с моей порцией он прихватил с собой.
— Это ты мне говоришь? — вспылила я. — Что ты такое устроил?
— Перестань. Поешь, пожалуйста. Я же вижу, что ты голодная.
— После тебя, — он подождал немного, потом сдался и взял ложку, раздумывая. — Ну? Я же голодная.
— Хорошо, — не отрывая от меня глаз, он будто через силу съел свою половину.
— Знаешь, — сказала я, принимая тарелку, — иногда я тебя вообще не понимаю.
— А мне кажется, что только ты одна меня понимаешь, — ответил он тихо.
— Дурак, — пробурчала я, отправляя ложку в рот. В памяти возникли лица беспризорных. Висельники, раздутые на жаре. Мясо показалось склизким куском падали. Черт. Кажется, я и правда тебя понимаю, Дарко. Только вовсе этому не рада.