Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость

Головачёв Василий Васильевич

– Нет, не имеет значения. – У неё зазвонил мобильный, она прижала трубку к уху. – Да… двое… поняла… вызывайте.

Женщина спрятала телефон.

– В аэропорт соваться не стоит. Через полтора часа на Скиатос уходит прогулочный катер. Езжайте якобы на экскурсию по крепости. Дальнейшие инструкции получите на острове.

– Кто эти люди?

– Достаточно того, что они заинтересовались вами.

– Но…

– Выполняйте, если хотите жить!

Женщина спрятала пистолет, глянула на неподвижные тела сотрудников отеля и быстро пошла прочь.

Роман, чувствуя себя как во сне,

заторможенно последовал за ней. Потом до него дошло, что всё это с ним происходит наяву, надо было действовать, и он помчался в СПА–салон, надеясь, что Даниэла его поймёт и простит. Однако, встретив её сияющий взгляд, он вновь не смог сказать ей правду.

– Есть предложение.

– Как тебе мой загар? – похвасталась она.

– Идеально, ты теперь похожа на гречанку. Есть идея съездить на экскурсию.

– Я за. Куда?

– В крепость Буртзи. Катер отходит на остров через час, успеем собраться и добежать до причала.

– Разве мы куда–то спешим? Давай поедем в другой раз.

– Я хотел бы сегодня.

– Ну, хорошо. Мне на сборы надо пару минут.

Пока Даниэла переодевалась в походный джинсовый костюм, Роман на веранде сканировал отель. Особой угрозой не пахло, никаких подозрительных людей, а тем более сенсов его «локатор» не обнаружил. Однако атмосфера показалась неуютной, застывшей, несвежей, таящей скрытые перемены. Складывалось впечатление, что собирается гроза (при полном отсутствии признаков оной), и Роман уныло признался сам себе, что зря втянул Даниэлу в эту авантюру с отдыхом в Греции. Его враг не дремал и каким–то образом вычислил, где он находится, после чего задействовал своих агентов в Нафплии. Либо послал разведчиков, чтобы они последили за ним.

Смущало только присутствие женщины, которая явно представляла какую–то службу, не имевшую отношения к Греции. И если она не работала на Афоню Вьюгина, то скорее всего являлась представительницей Олега Харитоновича. Другого варианта Роман не видел.

На дорожках парка гуляющих почти не было.

Не встретили москвичи и садовника, которого Роман почему–то боялся больше всего.

Катер ждал отдыхающих у причала, собираясь отплыть к островам Северные Спорады. Первым пунктом его маршрута была остановка в порту острова Скиатос, где располагалась знаменитая крепость Буртзи.

Супруги взошли на борт.

Пассажиров было мало, набралось всего шесть человек. Никто из них злых мыслей не таил, на супружескую пару внимания не обращал, и Роман расслабился.

Ровно в двенадцать часов катер отчалил.

Даниэла вдруг повернула голову к мужу.

– Ты что–то скрываешь от меня?

Роман сжал зубы, попытался сделать легкомысленный вид и вдруг поймал себя на мысли, что в отель они больше не вернутся.

3

Садясь на заднее сиденье роскошного «Мерседеса», Кочевник подумал, что его предшественник в детстве всегда хотел иметь свой автомобиль. Был момент, когда за рюмкой коньяку он признался в этой своей слабости преемнику. Кочевник же, в быту – министр образования и науки России Фурсенюк Эдмон Арбенович, имел возможность не только ездить на любом шикарном авто, но даже летать в космос, о чём прежний министр не мог и помечтать.

Разумеется, Кочевник никогда

не был человеком Земли, хотя, по легенде, родился в июле тысяча девятьсот сорок девятого года в Ленинграде и окончил Ленинградский государственный университет. Кроме того он прошёл «большой рабоче–творческий» путь от инженера до замдиректора по научной работе Ядерного института, а затем возглавлял Центр перспективных технологий в Санкт–Петербурге. Всё это имело место. Но – не с ним! Начинал свою карьеру таким образом реальный человек, умерший впоследствии на Дальнем Востоке. А продолжил Кочевник, принявший вид Фурсенюка «после его продолжительной болезни». На эту «болезнь» и списали близкие и приятели Эдмона Арбеновича изменения в его психике и образе жизни, наступившие после «лечения» в Петропавловске–Камчатском.

Машина свернула с Тверской в арку. Здесь уже много лет в доме номер одиннадцать располагался главный корпус Министерства образования и науки.

Кочевник вышел, с улыбкой поздоровался с молодыми сотрудницами министерства, с обожанием проводившими его взглядами. В свои семьдесят с хвостиком он выглядел великолепно, лет на сорок пять: сухощавый, по–мужски обаятельный, прекрасно одетый, с высоким лбом и красивыми, с проседью, волосами. Вот только взгляд министра никто поймать не мог, а если ловил – долго потом оставался под впечатлением непреодолимой силы.

Он поднялся на второй этаж, поцеловал руку секретарше Кате в приёмной, готовой ради начальника на любой подвиг, и прошествовал в кабинет.

Портрет президента на стене за столом подмигнул ему.

– Ну–ну, не фамильярничай, – пробормотал Кочевник с лёгкой брезгливостью. Президента он не любил, хотя и вынужден был угождать ему при встречах.

– Кофе, Эдмон Арбенович? – спросила секретарша ему в спину.

– Два прибора, Катенька, – пророкотал Кочевник, грассируя, – и вызови ко мне Леопольда Иосифовича.

– Хорошо, Эдмон Арбенович.

Леопольд Иосифович Метельский заведовал департаментом международного сотрудничества в образовании и науке и являлся ближайшим помощником Кочевника. Поводырём он не был, но знал о миссии начальника всё и вполне мог заменить его, когда тот отправлялся в отпуск или в длительную командировку.

Метельский заявился через три минуты.

Полный, вальяжный, круглолицый, с большой лысиной на полчерепа, он являл собой тип человека, привыкшего повелевать и одновременно покорно исполнять поступавшие сверху приказы. Директором департамента он стал два года назад, но уже зарекомендовал себя «государственником», отстаивающим интересы страны, если не учитывать того, что главной его задачей было обслуживание эмиссара Галактической Ассоциации Поводырей.

– Кофе, Леопольд Иосифович? – кивнул на поднос хозяин кабинета.

– Не откажусь, Эдмон Арбенович.

Это был ритуал, соблюдавшийся неукоснительно. Если Метельский отказывался, сие означало, что возникла проблема, которую он не может решить самостоятельно.

Они пригубили напиток, скрытый коричневой пенкой. Оба предпочитали очень горький сорт и пили без сахара.

– Итак, дорогой Леопольд Иосифович, что у нас на сегодняшний день плохого? – задал традиционный вопрос Кочевник.