Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость
Шрифт:
Группа высадилась.
– Интересно, а дальше кто нас повезёт? – полюбопытствовал Крист. – Никого не видать.
Афанасий добрался до жилого домика станции, где его встретили три полярника, нёсшие свою скучную с виду службу. Они были малоразговорчивы, похожи друг на друга, как братья, – бородками и усами, и никакого интереса к гостям не проявили.
– Была вчера «вертушка», – сказал кряжистый плотный начальник станции, имя которого Афанасий тут же забыл. – Не знаю, кого она ждала, но улетела два часа назад.
Афанасий оглянулся на вошедшего
– Эрик, задержи нашу старушку.
Майор убежал.
– Горючка у вас есть? – спросил Афанасий.
– Есть, но самим нужна.
– У меня карт–бланш на доставку груза. Нам необходимо быть в пункте назначения через двенадцать часов.
– А куда вы летите? – повернулся к нему начальник станции, в то время как его коллеги увлечённо играли в какую–то компьютерную «стрелялку».
– Лучше бы вам этого не знать, – усмехнулся Афанасий. – Скажу только, что мы решаем очень важную государственную задачу, поэтому просим помочь.
– Много горючки надо?
– Долететь до острова Ушакова.
– Две бочки, если туда и обратно. Ладно, ужмёмся, запросим базу. На кого сослаться, если что?
– На Минобороны, – сказал Афанасий.
– Понятно.
Вошёл Шаймиев.
– Всё в порядке, Вова согласен.
Афанасий не сразу понял, что речь идёт о первом пилоте «Ми–8».
– Вова?
– У него так в паспорте: Вова Эльгытгын.
– Попроси парней, чтобы помогли погрузить горючку. – Афанасий пожал руку начальнику станции. – Спасибо за понимание.
– Не останетесь отдохнуть?
– Нет времени. У вас есть связь с коллегами на острове Ушакова?
– Ни разу не контактировали, но можем попробовать.
Афанасий заколебался, решая в уме, стоит или нет запрашивать станцию на Ушакове, потом отказался от этой идеи.
– Всех благ!
Он вернулся к вертолёту. Экстрасенсы уже загрузили бочки с горючим в отсек и расположились в брюхе винтокрылой машины. Они даже завели спор, суть которого осталась Афанасию непонятной. Речь шла о какой–то «ахаратной медитации».
– Взлетаем, – сказал он в ответ на взгляд Тараса Двигуненко.
Тот пробрался в кабину к пилотам, и вертолёт зашевелил лопастями, напрягся, тяжеловесно поднялся в воздух.
Остров Визе ушёл вниз, и снова под брюхом вертолёта засверкала под лучами низкого солнца великая спина стылого Северного моря.
По «нормальному» поясному времени европейской территории России было уже одиннадцать часов вечера, и на Москву опустилась ночь. Однако в Арктике всё ещё был день, солнце переместилось ближе к северу и светило теперь в глаза пилотам. Лететь было трудно. По совету Афанасия Двигуненко вернулся в кабину вертолёта, включил географический навигатор. Пилот Вова знал дорогу к острову Ушакова, но не возражал, чтобы его контролировали.
Пассажиры уснули.
Афанасий сам чувствовал, что засыпает, попытался бороться, потом махнул рукой и перестал. Делать всё равно было нечего, а смотреть в иллюминаторы на лист сморщенного металла, каким казалось море, не хотелось.
Проснулся
– Прилетели, – сказал Двигуненко, глыбой нависший над полковником.
Афанасий протёр глаза кулаками, посмотрел в иллюминатор.
Остров Ушакова был невелик, весь покрыт льдом и снегом, и обнаружить его даже с небольшой высоты было нелегко.
Афанасий вспомнил детали, изученные им дома.
Остров был открыт в тысяча девятьсот тридцать пятом году экспедицией на ледоколе «Садко» и назван в честь великого мореплавателя и флотоводца Фёдора Фёдоровича Ушакова. На острове также располагалась полярная станция «Садко», работавшая с пятьдесят четвёртого года до середины восьмидесятых и вновь открытая в две тысячи четырнадцатом.
Вертолёт приземлился в сотне метров от двух ярко–жёлтых домиков станции, подняв снежную метель. Ни корабля, ни другого летающего судна в окрестностях острова не было видно, и Афанасий с угрюмой неуверенностью подумал, что как бы не пришлось и дальше, до платформы, лететь на «Ми–8», ресурс которого давно опустился к нулю. Если не ниже.
Группу не ждали.
Когда пассажиры вертолёта вылезли из его чрева, ёжась от пронизывающего ветра, к ним подошли двое полярников в одинаковых северных костюмах с откинутыми капюшонами. Один был сед и стар, с коричневым задубевшим лицом, второй юн и безус, хотя тёмный северный загар тронул и его лицо.
– Какими судьбами? – подал руку первым старик. – Фёдор Кузьмич, начальник станции. Это Жека.
Юноша с раскрасневшимися под ветром щеками стеснительно кивнул.
– Нас должны были забрать с… э–э… – проговорил Афанасий.
– С «хоботка на линзе»? – прищурился Фёдор Кузьмич.
– Как?
Начальник станции посмотрел на хохотнувшего спутника.
– Вы летите на платформу, не так ли? Мы называем её «хоботком на линзе». Вышку ставили на нефтяной линзе, там глубина океана самая маленькая, нет километра.
– Занятное название. У вас нет, случайно, связи с… э–э, «хоботком»?
– Почему нет, есть, постоянно новостями делимся. К нам они частенько прилетают, забирают людей, которые добираются с материка, как и вы. Пойдёмте в дом, поговорим. Мы уже легли, распорядок дня у нас как на суше: отбой в одиннадцать, подъём в восемь утра (Жека хмыкнул, Фёдор Кузьмич посмотрел на него строго), если только молодёжь не балуется Интернетом. Cвязь с берегом у нас постоянная, через спутник.
Экстрасенсы гурьбой двинулись к домикам станции, возле которых стояла решетчатая вышка непонятного назначения, дизель, вездеход на огромных шаровидных колёсах и огороженные цистерны.
В самом большом домике, сделанном по финским проектам, где собственно жили и работали обитатели станции (один из них, как выяснилось, спал) и где стояла аппаратура для контроля территории острова, было тепло.
Фёдор Кузьмич включил комплекс связи (вышка оказалась антенной и она же могла играть роль маяка при надобности), быстро вызвонил какого–то Сергеича: