Укрой меня от замыслов коварных

Головачев Василий Васильевич

Искомый интересант, делавший вид, что занят едой, отыскался в дальнем конце зала.

– Он! – заявил Волков. – Сильно грязная аура. Понаблюдай за ним.

Афанасий послушно присмотрелся к мужчине в серой вельветовой куртке с шевроном космодрома на рукаве: сердечко, в нём силуэтик ракеты в венке из звёзд. На вид сотруднику космодрома (интересно, какую службу он представляет?) было лет сорок, ничего примечательного в его облике не отмечалось, да и вёл он себя как озабоченный своими проблемами человек. Но Афанасий, вставая, поймал высверк тёмных

глаз незнакомца и понял, что Роман не ошибся. Этот мужик сидел в кафе не только для того, чтобы поужинать.

Размышляя, кому он вдруг стал интересен, Афанасий вышел из кафе, подождал секунду и шагнул обратно. И нос к сносу столкнулся с вельветовой курткой.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

Незнакомец сдался первым, пробормотал «извините», отступил, пропуская Вьюгина. Он явно не ожидал, что подопечный совершит такой манёвр. И хотя скорее всего он догадался, что его вычислили, Афанасия это уже не волновало. Больше беспокоило другое: кто и зачем установил за ним слежку? Кто знал, чем здесь занимается сотрудник ФСБ, руководящий отделом специальных психофизических исследований?

Обладатель фамилии Капштейн оказался хмурым неразговорчивым стариком с гривой седых волос. Он оглядел Вьюгина, протянул ему флэшку. Афанасий вежливо сказал «спасибо» и вышел, унося изучающий взгляд хозяина номера. В прежние времена Афанасий этого человека не встречал, из чего сделал вывод, что он из местной команды обеспечения безопасности.

Волков встретил его примерно так же: взял флэшку и молча повернулся к компьютеру.

Афанасий глянул на фотографию в растворе монитора, узнал заместителя начальника космодрома, покачал головой, но говорить ничего не стал. Настроение у экстрасенса, судя по всему, и так было не праздничное. Единственный вопрос, какой он задал Вьюгину, да и то не сильно относящийся к делу, был о пилоте корабля:

– Почему этот Барамия летит один?

– Потому что «Русью» управляет мощный компьютер, – ответил Афанасий. – Так называемая система «компайлот». Никакие штурманы, бортинженеры и командиры для испытательного полёта не нужны. А что?

Волков качнул головой:

– Так, спросил.

В половине десятого Вьюгина вызвал к себе в номер Войнович.

Генерал был весел и улыбчив.

– Что скажешь, майор? Всё складывается удачно?

– Пока да, – неохотно подтвердил Афанасий, смущённый настроением начальника отдела.

– Что значит – пока? Подсаживайся, глотни коньячку.

Афанасий оглядел двухкомнатный номер, отмечая накрытый стол, стоящие на нём бутылки с коньяком и вином, опустошённые наполовину, порезанную колбасу, вяленое мясо и салаты.

– Отметили встречу, – пояснил Георгий Евсеевич в ответ на его взгляд. – В этих краях работает мой однокашник Слава Сундаков, вместе учились в Академии. Только я потом ушёл в контору, а он в экономику. Семь лет не виделись.

– Он на космодроме работает? – поинтересовался Афанасий, решая, будет ли удобно отказаться от выпивки.

– Нет,

он губернатор Амурской области. Выпьешь?

– Разве что стопочку, – согласился Афанасий, присел к столу. – Вам не кажется, Георгий Евсеевич, что сюда прибыло неоправданно много официального люда?

– Не то слово, Афанасий Дмитриевич, слишком много. Да ещё каждое ВИП-лицо со своей свитой. Соображаешь, к чему я?

– В толпе легко затеряться потенциальному террористу.

– Либо шпиону, особенно если у него возможности сенса. Чует моё сердце, готовится какая-то пакость, а ты докладываешь – всё нормально.

– Так ведь наши парни не нашли ничего подозрительного.

– Верю, потому и радуюсь. Давай за успех надёжного дела, что ли?

Они выпили по стаканчику коньяка «Хеннесси». Закусили солёными грибочками и квашеной капустой.

– Ещё?

– Нет, хочу ещё поработать, – отказался Афанасий. Его так и подмывало рассказать генералу о наблюдателе, проявившем к нему интерес, но развития ситуация не получила, и докладывать в общем-то было нечего.

– Что твой Волков?

– Изучает физиономии допущенных к процедуре запуска. Но и у него нулевой результат. Чувствует некие слабые потоки внимания негативного характера, однако расшифровать не может.

– Возможно, эти потоки – следствие воплей из-за бугра, злопыхательские эманации проплаченных американцами журналюг?

– Хотелось бы верить.

– Ладно, иди работай. Подъём в шесть, выезд на космодром в семь, не проспи.

Афанасий пожелал генералу спокойной ночи, вышел, кивнул выглянувшему из соседнего номера Паше Гришкову, телохранителю Войновича, направился к себе.

Что-то заставило его остановиться на лестнице и прислушаться к тихому шелесту гостиницы. Как сказал бы Войнович, сам обладавший неплохим запасом экстрасенсорики: проснулась интуиция. Подождав пару секунд, он осторожно высунул голову из-за угла.

В коридоре стояли двое: мужчина в вельветовой куртке и женщина с пучком встопорщенных волос на затылке. Лицо её Афанасий мог видеть только в профиль, но женщина явно не отличалась красотой, бледная и горбоносая, и одета была в коричневый брючный костюм.

Оба стояли прямо перед дверью номера Вьюгина и, казалось, переговаривались как глухонемые – жестами.

Женщина почувствовала взгляд Афанасия, оглянулась. Он едва успел спрятаться за косяком двери на лестничную площадку. Подумал, набрал номер Шаймиева, прислушиваясь к долетавшим из коридора звукам.

– Командир? – отозвался капитан.

– Ты где? – шёпотом спросил Афанасий.

– У себя.

– Выгляни в коридор, быстрее!

– Щас.

Афанасий услышал щелчок замка, вышел с лестничной площадки в коридор.

Там никого не было. Из проёма двери соседского номера – их поселили рядом – выглядывал Шаймиев в наброшенной на плечи рубашке.

– Что случилось?

Афанасий склонил голову к плечу, пытаясь уловить звук шагов пары, скрывшейся совершенно бесшумно, как привидения.