Укрыться в облаках

Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна

Новый ее номер был только у Андрея и у детектива. Она посмотрела на входящий: Андрей.

– Рит, у меня новость... Плохая, предупреждаю сразу. Ты дома?

– Да...

– Никуда не выходи, я сейчас приду.

* * *

Пришел. Тянуть не стал: с порога сообщил, что видел, проходя мимо районного отделения полиции, ее фотографию на стенде розыска преступников.

Рита побледнела.

– За что? Там сказано, за что?!

– Нет. Только просят граждан, в случае, если тебя заметят, сообщить по указанному телефону... Думаешь, Митины

происки? – спросил Андрей.

– Больше некому, – тихо ответила она.

– Рит... ты уверена, что рассказала мне всё?

– А я должна?!

– Прости, я неверно выразился. Мне не нужно знать всё, я не спрашиваю тебя о подробностях всей твоей жизни... Мне надо знать лишь то, что имеет отношение к твоей безопасности.

– Как ты точно формулируешь мысли, Андрей...

– Тебя это раздражает?

– Меня это убивает. С тобой, как на рентгене! Анамнез и диагноз в одном флаконе!

– Рит, не дури. Твоя фотография висит на стенде розыска. С этим надо что-то делать. Но для начала нужно понять, по каким причинам она там оказалась!

– Думаешь, нет дыма без огня? – горько усмехнулась она.

– Не думаю. Я изучаю политику, ты не забыла? И хорошо знаю, как люди умеют раздуть и дым, и огонь – из ничего.

– Утешил...

– Рита!

– Ты поверишь, если я скажу, что причин нет?

– Поверю. Но чтобы раздуть дым и огонь, нужно было Мите за что-то зацепиться. Иначе ему такая идея просто-напросто не пришла бы в голову. Так что стало для него толчком?

Рита почувствовала на глазах слезы – и изумилась им. Она никогда не плакала, даже когда была маленькой. Слезы, за редким исключением, – это жалость к себе и просьба к окружающим о том, чтобы пожалели. Что Рите всегда казалось унизительным. Не сама жалость, нет, – она ничего зазорного в этом чувстве не находила. Унизительной была просьба! Потому, что была нечестной. Ведь слезы действовали безотказно – как запрещенный прием, который способен положить любого, а особенно мужчину, на лопатки!

– Ты чего?.. – Андрей, заметив мокрые Ритины глаза, конечно же, ее пожалел. И вдруг обнял. – Ну что ты, вундер-девочка, что такое?

– Отстань! – гневно прокричала она. – Ничего такого! Ничего! Нечего меня жалеть!

Он изумленно и потерянно разжал руки.

Она ушла в ванную умываться. Он пошел на кухню – разложить покупки: хлеб, сыр, фрукты...

* * *

Рита провела в ванной немало времени, умываясь и приводя себя в чувство, а мозги в порядок. Когда она, наконец, вышла, Андрей сидел за своим компьютером.

– Извини, – буркнула она. – Нервы расшалились.

– Не за что извиняться, – произнес он, не обернувшись. – Ты в чужом городе, в непривычной среде, делишь жилье с малознакомым человеком... При этом тебя преследуют. Есть от чего сорваться. Не грузись, Рит.

– Черт побери, ты всегда такой... такой... понимающий?!

Она не сказала «благородный», хотя слово крутилось на языке. Она сама не знала, что с ней творится: вроде бы эта черта в Андрее ее восхищала... но одновременно почему-то ужасно раздражала.

– Ты усматриваешь

в этом что-то плохое? Ты мазохистка и предпочитаешь, чтобы тебя не понимали? Может, тебе в морду дать?

– Как ты выражаешься?! «В морду», что за лексикон?!

– Тебе не угодишь, милая.

– Да пошел ты!

– Фу, как вульгарно. А говорила, что у тебя интеллект развитый.

– Да с тобой свихнешься при любом интеллекте!

– Что, правда? А по-моему, интеллект либо дан, либо не дан. Когда дан, так не свихнешься. А вот если не...

Рита подскочила к нему и треснула его кулачком по затылку. Тому самому затылку, который высокомерно общался с ней, не повернувшись, не явив лица.

На этот раз Андрей обернулся. Ухватил ее кулачок, за ним и второй, уже готовый к действию. Потянул, плюхнул Риту к себе на колени, сжал.

– Успокойся.

– Я спокойна!

– Заметно, – хмыкнул он, крепко держа ее руки.

– Отпусти меня!

– Чтобы ты снова принялась меня колошматить по голове?

Рита вдруг притихла. В самом деле, она ведет себя, как... как последняя идиотка...

Слезы снова выступили на глазах – проклятые слезы! Отчаяние, унижение, гнев, раздражение, злость – ничего себе коктейль, изумилась Рита.

Она прикрыла глаза. Ей было стыдно за свою несдержанность.

Андрей молчал, удерживая ее кулачки.

Понемногу ее истерика – а что это еще было, как не истерика? – утихла.

Она осторожно высвободила кисти рук из его хватки. Он не возражал – отпустил.

Рита отошла, села в кресло. Андрей проводил ее взглядом.

– Все в порядке? – спросил он.

Рита молчала, – и он, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Рит, ситуация довольно серьезная. Думаю, что нужно сказать об этом детективу, Алексею Кисанову. Но сначала я хотел бы все-таки услышать твои комментарии.

– Одно время я занималась хакерством... – произнесла Рита неохотно.

– О, ты взломала секретные досье Пентагона? Снимаю шляпу!

– Ладно тебе... Ничего такого... Я никого не ограбила, никаких секретных файлов не взломала. Так, по мелочи, – вирей кинула на комп одной вредной тетки, которая донимала мою соседку на форуме по садоводству... И еще кое-кому...

– «Вирей»?

– Ну, вирусов.

– Понял. Так что Пентагон еще поживет?

– Поживет, – улыбнулась Рита.

– Значит, Митя каким-то образом услышал-узнал, что ты это умеешь, и сделал из этого факта дым с огнем?

– Ты мне не веришь?

– Верю.

– Почему?

– А ты разве соврала?

– Нет.

– Так поэтому я тебе и поверил.

– Да ладно, – недоверчиво улыбнулась Рита.

– Я же по запахам спец, ты забыла? Я ложь по запаху чувствую.

– Ага, и волшебная палочка у тебя в заднем кармане джинсов лежит!

– Почему в заднем?

– Если в переднем, то как ты сядешь? Она сломается! Или тебе в ногу упрется... или еще куда-нибудь!

– Верно, – улыбнулся он. – Но задний карман тоже не лучшее место для волшебной палочки. Попа ведь круглая, особенно когда сидишь, а палочка есть палочка: прямая. Вот поэтому у меня ее нет: носить негде!