Укрытые любовью
Шрифт:
Слуга покачал головой.
— Он опытный человек, идет как тень — никто не замечает, не слышит.
Это было все, что хотел знать Лайл Уэстли.
Одеваясь, он вспомнил девушку, которая помогла ему. Она не только весьма разумна, но и необычайно красива.
Впрочем, Лайл Уэстли думал о ней не иначе как о чуде, явившемся ему, когда он был на волосок от гибели.
«Наверное, я должен послать ей цветы или подарок», — подумал он, застегивая сюртук.
Потом он рассудил, что это было
Да, русские упустили его, однако он был уверен, что те поднимут всех своих константинопольских осведомителей, и ему еще повезет, если в один прекрасный день, пребывая в одиночестве, он не растворится в воздухе.
Он спускался по лестнице, размышляя, что оставаться в Константинополе было бы глупо.
Надин не осмеливалась заглянуть в купальню целых два дня. Однако Нанк Осман должен был вот-вот вернуться, и она отправилась туда вместе с Рами.
Прежде всего ей бросилась в глаза красная феска. Рядом с ней возле купального халата висела стамбулина.
От радости девушке показалось, будто солнце сияет ярче, а птицы вокруг поют веселее.
Теперь не возникнет никаких вопросов о пропавшей одежде, а кроме того, ее возвращение означало, что беглец благополучно добрался до места назначения — вероятно, до британского посольства.
Надин не хуже Лайла Уэстли знала, что русские находятся повсюду.
«Он должен быть осторожен... очень, очень осторожен», — подумала девушка и вновь помолилась за него.
После обеда Надин повела Рами вниз, в спальню.
Внезапно послышался какой-то шум, и малышка выглянула за перила.
— Папа! Папа! — закричала она и помчалась по лестнице прямо в объятия отца.
Нанк Осман поднял дочку, поцеловал и крепко прижал к себе.
— Ты хорошо себя вела, пока меня не было? Ты скучала по мне? — засыпал он ее вопросами.
— Ты вернулся! Вернулся! — ликовала девочка. — А ты привез Рами подарок?
— Я привез тебе дюжину подарков, — ответил отец, — но прежде всего ты должна поздороваться с очень важным гостем, который почтил своим посещением мое скромное жилище.
В это время Надин спустилась с лестницы, подошла к Нанку Осману и увидела позади него человека — высокого, дородного, бородатого турка в неизменной красной феске. Девушке показалось, что она уже видела его прежде, и в следующее мгновение поняла, что это великий визирь, второй после султана человек в Турции.
Девушка застыла.
Должна ли она подойти к Нанку Осману, чтобы забрать Рами, или, напротив, подождать каких-то распоряжений?
Великий визирь бросил на нее взгляд и спросил хозяина дома по-турецки:
— Кто эта молодая девушка?
— Она француженка, — ответил Панк Осман, — ее зовут мадемуазель Ревон, она учит мою дочь
Услышав, что говорят о ней, Надин сделала реверанс.
Великий визирь шагнул к ней и спросил:
— Вам нравится в Турции? Вы счастливы здесь?
— Очень счастлива, — улыбнулась Надин. — А моя ученица очень умна и сообразительна, точь-в-точь как ее отец.
Было очевидно, что Нанку Осману похвала пришлась по душе.
— Вы хорошо говорите по-турецки, мадемуазель, — заметил великий визирь.
— Благодарю вас, достопочтенный сэр, за добрые слова.
Надин не сомневалась, что великий визирь говорит правду. Турецким она владела в совершенстве — отец старался учить ее языкам тех стран, в которых им приходилось бывать.
Нанк Осман передал дочку Надин.
Рами закричала, что хочет быть с папой, но тот уже повел великого визиря в лучшую свою гостиную, обставленную резной позолоченной мебелью, с огромным хрустальным канделябром, свисающим с потолка.
Надин заметила, что, выходя из холла, великий визирь обернулся и посмотрел на нее с нескрываемым восхищением в темных глазах.
Девушка увела Рами наверх. Она думала о том, как ей сегодня повезло: Нанк Осман не рассердился на нее за то, что она появилась прежде, чем за ней послали, и что ребенок самовольно выбежал встречать его. Ни одна из его жен не позволила бы себе такое.
«Я не должна больше допускать этого», — решила Надин. Впрочем, она знала, что ее хозяин отличается терпимостью, к тому же сейчас он очень обрадован визитом великого визиря.
Нанк Осман был весьма амбициозным человеком и намеревался стать не только богаче, но и гораздо влиятельнее. Надин подозревала, что пределом его мечтаний был титул паши, что он подкупил множество министров и иных власть предержащих, дабы достичь своего нынешнего положения. Интересно, что он еще собирается импортировать из Европы? А может, нечто новое вывозить? В любом случае это принесло бы доход казначейству Турции.
А у казначейства, как и у всего остального в стране, дела шли очень плохо. Да и могло ли быть иначе, если султан не ведал никаких ограничений?
Только этим утром она услышала от слуги последние новости из королевского дворца:
— Султан играет с петухами и курами в великолепии золотых приемных залов, а придворные должны невозмутимо смотреть, как султан бегает за перепуганными птицами по всему дворцу. — И продолжал со смехом: — А когда он их поймает — знаете, что он делает?
— Не представляю, — ответила Надин.
— Он вешает им на шеи высшую награду Османской империи за храбрость! — захихикал слуга. — А дворцовые слуги должны следить, чтобы ни один петух или курица не появлялись без приказа!