Укус серебряной кобры

Альда

Спустя час, смывая с кожи клубнично –ванильную пену, а с волос –цитрусовый шампунь, Таня осознала, что снова может жить. Хотя бы потому, что желудок настоятельно потребовал еды.

Ужин девушки составили отварные креветки, свежая клубника и зеленый чай с лимоном –привычка держать себя в тонусе не употреблять острое, жирное и соленое осталась. Да и будучи моделью, Таня все же ограничивала себя в некоторых продуктах, понимая, что фигуру надо поддерживать в идеальном состоянии.

«Черт, а я ведь ни разу не была на кладбище, -внезапно поняла она, гоняя во рту сочную ягоду клубники. –Просто свинство с моей стороны! Я же знаю, где похоронено типа мое тело –помню то частное кладбище, на котором

могила какого –то хахаля Анны, застреленного при непонятных местных разборках лет пять назад…» -эта мысль так захватила рыжеволосую, что усидеть на месте девушка уже не могла, так как сердце внезапно кольнуло от того, что никогда Таня не была на могиле той самой девчонки, смерть которой помогла ей вырваться из прошлой жизни.

Шел уже десятый час вечера, и было весьма неосмотрительно отправляться за город, но танцовщица была в таком состоянии, что останавливаться не собиралась. Переодевшись в черный корсетированный топ без бретелек, вышитый стразами, и черные же леггинсы, Таня набросила на плечи короткую темно –бордовую кожаную куртку, мазнула по губам красной помадой и, собрав волосы в высокий хвост на затылке, подчеркнула глаза дымчатыми тенями. Нацепив на лицо очки с затемненными стеклами, она сунула ноги в плетеные босоножки на достаточно высоком каблуке –конечно, не самый подходящий наряд для визита на погост, но какого черта? Та погибшая девчонка, собственно, никем ей не приходится, следовательно, одеваться можно так, как взбредет в голову.

Схватив клатч, Таня сбрызнулась духами и, закрыв квартиру, вызвала лифт, опускаясь в котором на нулевой уровень, где располагался паркинг, сделала пару рабочих звонков, уточняя свой график.

«Лексус» плавно вырулил на улицу, направляемый уверенной женской рукой. Сумерки, опустившиеся на город, мягко сгущались вокруг, но были разрезаны ярким светом фар, практически ослепляющим. Включив магнитолу, Таня опустила боковое стекло и, миновав набережную, вырулила на загородное шоссе, утопляя педаль газа и краем глаза сверяясь с навигатором. Серебристая иномарка, сыто взрыкнув, рванула вперед, отчего в лицо ударил душный летний ветер.

Приобретя в попавшемся по дороге цветочном магазине шесть белых роз, девушка без приключений достигла нужного кладбища, которое, будучи частным и очень престижным, было известно только в кругах местной элиты. Тане даже польстило, что Анна не поскупилась и захоронила останки безвременно почившей танцовщицы именно здесь.

Ворота охранялись –причем не полупьяным стариком, как это обычно бывает. Навстречу девушке из двухэтажной сторожки, больше похожей на особняк в миниатюре, вышел здоровенный накачанный парень и, окинув девушку взглядом, оценил стоимость «Лексуса», беспрепятственно разрешая рыжеволосой проникнуть на территорию. Лишних вопросов здесь было задавать не принято, поэтому поздний визит никого не удивил, вследствие чего Таня, ступая легко и уверенно, проникла за ворота, прижимая к груди букет роз и оглядываясь –точного месторасположения могилы она не знала. Впрочем, с этим проблем не возникло –один из охранников, держащий на поводке мрачного ризеншнауцера, услужливо сверился с базой данных и объяснил дорогу, вызвавшись девушку даже проводить, но Таня отказалась.

К собственной могиле рыжеволосая приблизилась на негнущихся ногах и оценила размах, с которым Анна почтила память любимицы –черная, немного выше человеческого роста, сердцеобразная плита, на которой золотыми буквами были врезаны ее имя и дата смерти. Больше ничего, ни слова, только, если присмотреться, можно было заметить едва различимый женский силуэт, танцующий в высоких языках пламени. У Тани против воли навернулись на глаза слезы –одно это сказало ей больше, чем сотни самых ярких слов, выражающих скорбь.

Положив

цветы к подножию памятника, девушка опустилась рядом с ним на корточки, прижимая ладонь к губам, чтобы не разреветься в голос. Впервые в жизни она ощутила себя законченной сволочью –почему решила все именно так, через свою мнимую гибель? Зачем? Что ей это дало?

Помимо ее букета рыжеволосая обнаружила, что присутствуют еще едва начавшие увядать желтые хризантемы и уже почти завядшие бордовые розы –кто –то навещал ее могилу, причем насчет последнего букета Таня даже не сомневалась. Бордовые розы явно притащил Бейбарсов, отчего горло сдавило судорогой.

– Прости, подруга, -справившись собой, танцовщица обратилась к той, что покоилась здесь под ее именем. –Я не знала, что все выйдет именно так, -беря оставленную кем –то бутылку коньяка, Таня налила алкоголь в опустевший бокал, стоящий рядом. –Надеюсь, тебе там хорошо, потому что лично мне крайне хреново знать, что я пусть и косвенно, но виновата в твоей смерти!

Сняв очки, она зажмурилась, когда яркий свет фонарей резанул по глазам и, поднявшись на ноги, опустилась на гранитную скамейку, смотря на памятник со своим именем и не зная, как жить дальше. Радуясь, что Анне не пришло в голову снабдить надгробие фотографией, девушка судорожно вздохнула –как ни странно, но ее мучила совесть. Хотя бы потому, что погибшая вместо нее девчонка для своих родных осталась пропавшей без вести. Ее «Мерседес» Таня подогнала к тому дому, адрес которого значился в обнаруженных документах и, стерев все свои возможные отпечатки, растворилась в серых дворах. Наморщив лоб, танцовщица даже вспомнила, что погибшую звали Викторией, но вот более конкретных данных вспомнить не удалось –они за год стерлись из памяти.

Шаги за спиной заставили ее вздрогнуть и испуганно обернуться –кладбище вообще место нервозное, а уж взвинченная Таня ощущала себя так, словно находилась под дулом пистолета.

– Ты?! –с некой долей облегчения выдохнула она, узнавая Глеба, который стоял в трех шагах позади нее и не мигая смотрел на памятник. –Откуда?

– Не знаю, -пожал плечами парень, тоже слегка деморализованный нежданной встречей. –Просто мне становится легче, когда я приезжаю на твою могилу, пусть она теперь и не твоя, -хмыкнул он, приближаясь и вставая напротив, так что Таня смотрела на него снизу вверх. –А тебя я тут встретить уж точно не думал…

– Сама не знаю, зачем я вообще сюда сорвалась, -вздохнула Таня. –сегодня сумасшедший день, -констатировала она.

– Это верно, -согласился Глеб, рывком вздергивая ее на ноги. –черт, как же я рад, что ты жива! –не дав ей опомниться, Бейбарсов привлек девушку к себе, языком раздвигая губы и проникая внутрь ее рта.

Таня хотела было возразить, вырваться, но парень привычно этому воспрепятствовал, углубляя поцелуй до такой степени, что у нее задрожали ноги. Перед глазами все плыло и Таня обреченно их закрыла, прижимаясь к нему всем телом и наплевав на то, что кладбище –не самое подходящее место для подобных сцен.

– Я от тебя с ума схожу, девочка, -ощущая на языке привкус коньяка, Таня поняла, что парень слегка пьян, но ее это только раззадорило, что самое странное. Его руки нетерпеливо сорвали с нее куртку, бросив куда –то под ноги, а губы целовали шею и плечи, вызывая мурашки по всему телу и убивая желание к сопротивлению. В конце концов, девушка помнила, что умеет делать Бейбарсов с ее телом, поэтому сама охотно подалась навстречу, пока его руки быстро расшнуровывали топ. Уже было плевать, что вокруг, хотелось только одного –стать ближе. Хотелось до безумия, вследствие чего Таня поддалась этому зову и запустила руки Глебу под футболку, исступленно гладя разгоряченное мужское тело и запрокидывая голову, подставляя шею его жадным губам.