Укус серебряной кобры
Шрифт:
Было кощунством так себя вести на собственной же могиле, но Таня понимала, что остановиться сил у нее нет, поэтому позволила Глебу прижать себя к памятнику, носящему ее имя и, ощущая обнаженной кожей леденящий холод мрамора, обвить ногами тело Бейбарсова, сдавленно вскрикнув, когда он резко в нее вошел. Закусив губу, девушка судорожно вцепилась ему в шею, заново привыкая к этому чувству –как ни странно, но любовником она так и не обзавелась, поэтому сейчас для танцовщицы все было так, словно в первый раз. Спустя пару минут Таня о боли уже забыла, судорожно дыша и зажмурившись, кусая губы и едва сдерживаясь, чтобы не произнести вслух его имени –такую слабость она себе позволить просто не могла.
Ее ногти оставляли на мужском теле кровоточащие отметины, но сейчас Таня
Спустя какое –то время, будучи уже одетой и закончив приводить себя в порядок влажными салфетками, Таня подошла к молчаливому Глебу, сидящему на скамейке, и устроилась лицом к лицу у него на коленях.
– Зачем ты это сделал? –требовательно спросила она. –Ты же понимаешь, что нам обоим будет от этого только хуже, -все тело сладко ныло, порывисто отзываясь на его руки, скользящие по коже.
– Не знаю, просто только так я мог окончательно убедиться, что ты жива, -глухо пробормотал парень. –Черт, зачем же ты воскресла? Я опять схожу с ума!
– Забудь об этом, -Таня отчаянно приникла к его губам, словно пытаясь таким образом поставить точку. И ей это удалось.
========== Часть 37 ==========
Написано под песню Ради Славы -Где ты?
______
Дотлевшая до фильтра сигарета едва не обожгла пальцы, вследствие чего Лиза с отвращением затушила окурок в пустом бокале из –под мартини. Вытянувшись в шезлонге, облаченная в белый, расшитый красными стразами купальник, девушка лениво обвела взглядом полутемное помещение бассейна. По периметру овальной чаши с лазурной водой были расставлены толстые ароматические свечи, разгоняющие горький запах не первой выкуренной сигареты нотками восточных благовоний. Свечные огоньки тенями плясали на стенах и звездами отражались в едва колеблющейся глади бассейна, создавая таинственную атмосферу романтики и умиротворения, но блондинку вся эта поверхностная мишура заботила мало. Едва початая бутылка мартини сиротливо стояла на полу, но Лиза еще во время работы в «Серебряной кобре» убедилась, что алкоголь в качестве антидепрессанта лучше не использовать. Сигареты, конечно, тоже не самый лучший способ расслабиться, но в этом вопросе пересилить себя танцовщица не могла –день сегодня был нервный, сорванная свадьба вполне являлась поводом для пары –тройки никотиновых палочек, от которых горчили губы и першило в горле.
– Вот ты где, -Глеб, явно вымотанный и уставший, вошел в помещение и присел на край шезлонга. Повертел в руках небрежно валяющуюся на полу пачку сигарет, но комментировать не стал, хотя всегда относился негативно к этому вопросу. –почему не спишь?
– Третий час ночи, где ты был? –проигнорировала вопрос девушка, поворачивая голову с так и не расплетенной косой, которая являлась настоящим шедевром парикмахерского искусства и трогать такую красотищу Лизе было просто жалко.
– Решал вопрос с нашей свадьбой, -в темно –карих глазах, как показалось танцовщице, проскользнула едва уловимая тень лжи.
– Решил? –все тем же спокойным тоном уточнила блондинка.
– Лиз, что за допрос? –поморщился Бейбарсов, перед глазами которого все еще стоял образ Тани и тот непонятный порыв, который толкнул их друг к другу в объятия в самом неподходящем для этого месте. –Пошли лучше спать, -лениво принимаясь расстегивать пуговицы помятой рубашки, предложил он. –Сегодня был тяжелый день, надо отоспаться. Кстати, где Анна с Гломовым?
– Уехали, Игнат сумел починить «Мерседес», -сухо отозвалась девушка. –Глеб, что происходит, а? Какого черта заранее запланированное мероприятие, просчитанное до мелочей, летит под откос из –за чертовой машины, сломавшейся посреди леса? Тебе не кажется это странным?
– Ты перенервничала, -констатировал Глеб. –Это просто досадная случайность, -вычленив взглядом бутылку мартини,
– Что –то не нравятся мне такие случайности, -буркнула Лиза, закрывая глаза. Макияж она так и не сняла, выглядя в полумраке бассейна истинной королевой –красивой, гордой, уверенной в себе.
«Как только я узнала, что Танька жива, то налаженная жизнь начала стремительно разваливаться на части, -мрачно думала блондинка, пытаясь успокоиться. –Почему у меня такое ощущение, что я украла ее жизнь? Заняла ее место? Стоило только надеть платье, которое было на ней в каталоге, как свадьба сорвалась –это ли не знак?»
Устало потерев переносицу, девушка открыла глаза и подалась вперед, обнимая Глеба за плечи. Бейбарсов выглядел измученным, словно не спал несколько дней.
– Прости меня, -внезапно произнес он, перехватывая ее руку и губами касаясь ладони. Глупо было таким образом извиняться за то, в чем сил не было признаться. Нет, измена Глеба не волновала, в конце концов, они еще не женаты –подтекст двух простых слов был гораздо глубже. «Прости, но ты никогда не сможешь заменить мне ее…»
– И ты меня, -едва слышно выдохнула танцовщица, внутренне терзаясь от того, что не сможет рассказать ему о том, что Таня жива. Просто не сможет переступить через себя и своими руками толкнуть жениха в иллюзию прошлой жизни. Иллюзию настолько болезненную, что даже год спустя взгляд Бейбарсова не потеплел. И Лизу это изрядно напрягало –кем же для него являлась Таня, раз парень словно заледенел, выпуская наружу только ничего не значащие слова? Он улыбался, но глаза оставались практически пустыми. И даже эта свадьба была продиктована скорее необходимостью создать видимость того, что жизнь продолжается, хотя его жизнь закончилась там, над заваленной цветами могилой. Могилой, в которой под толщей глинозема покоился вычурный гроб, навеки скрывший в себе ту, которая когда –то сумела за короткий срок сделать то, на что Лизе не хватило и полутора лет. Блондинка замечала, что Глеб неосознанно вздрагивает, когда просыпается по утрам и видит рядом с собой ее, а не ту, которая неотступно преследовала его в коротких рваных сновидениях. Как иногда бессознательно шепчет чужое имя и до боли сжимает ее в объятиях, обманываясь иллюзией. И это поначалу вызывало жалость, но со временем Лиза стала раздражаться –сколько можно горевать о призраке? Глеб медленно сходил с ума, подолгу стоял перед зеркалами, словно пытаясь увидеть там отражение Тани. Его мир опустел и парень этого не скрывал, заставляя Лизу мучиться вместе с собой –ей хотелось стать для него единственной, но это место уже было прочно занято рыжеволосой бестией, которая даже после своей смерти умудрялась стоять между ними.
И Лизе было больно. Больно курить, сидя ночами на пустой кухне, пока Глеб в бессильной ярости внезапно просыпался и, не говоря ни слова, садился в «Ягуар», бешено срывая иномарку с места. Она знала, что парень, наплевав на собственную жизнь, до утра гоняет по пустынному шоссе, словно ища себе такой же смерти. Могла представить, как темнеет его взгляд, а нога уверенно вжимает до пола педаль газа. Как слезятся воспаленные бессонницей глаза, а побелевшие пальцы сжимают руль. Как не пристегнутый ремнем безопасности Бейбарсов выполняет самые сумасшедшие маневры, кидая бешено несущуюся машину на встречную полосу и лишь в самый последний момент неосознанно выворачивая руль, избегая рокового удара.
В такие ночи Лизе хотелось выть и кусать руки, проклиная Таню, которая даже из могилы ломала все, что было между ними. И знай тогда блондинка, что она жива, то собственноручно бы отыскала и убила по –настоящему, чтобы дать Глебу возможность дышать свободно.
Губы шевельнулись, чтобы произнести роковые слова, но Лиза вовремя опомнилась –нет, надо было думать раньше, сейчас уже поздно что –либо менять. Глеб сумел стереть эту грань, которая держала его привязанным к Тане, и твердо намерен на ней жениться –смысл проявлять сострадание и рушить уже собственную жизнь? Нет, никогда этого не будет. Простить Тане бессонные ночи, сожженные сигаретами губы и горький кофе, выпитый в неимоверных количествах, Лиза не могла.