Укус змеи (сборник)
Шрифт:
Таня подушечками пальцев стиснула виски и поплелась к двери. А если то, что она приняла за подарок небес, нечаянную любовь, — тоже блеф и обман?
Вася проследил за ней взглядом. А через минуту, оборвав себя на полуслове, извинившись перед Мишей, вышел следом.
В туалете, склонившись над раковиной, Таня брызгала в лицо холодной водой.
— Что с тобой, родная?
Таня выпрямилась, вода со щек побежала на блузку.
— Ты говоришь… Когда ты говоришь… морок наступает, дурман… Ты и со мной?.. Все, что было, — только забава?
— Слышала расхожее выражение, что
Глава 18
Секретарша нарушила приказ
Секретарша нарушила приказ, потому что бывают обстоятельства, когда любые приказы отменяются. Позвонили из приемной губернатора и в жесткой форме велели Шереметьеву немедленно явиться. По долгу службы и съедаемая интересом, она вошла в кабинет начальника.
То, что предстало перед ее глазами, было поразительно!
Шереметьев, расхристанный, сорочка вылезла из брюк, запах спиртного крепчайший, лежит на диване, храпит оглушительно. Попыталась разбудить его, трясла за плечо — безрезультатно, даже храпеть не перестал.
Дальше — хуже. Заглянула в коридорчик, а там доктор Кладов страстно целуется с какой-то женщиной! Он длинный, она маленькая, но умудряются! Пьянство и разврат! И хоть бы постеснялись! Нет! Кладов с явной неохотой оторвался от дамочки и спросил:
— Чего вам?
— Семена Алексеевича срочно к губернатору вызывают.
— Понял, хорошо. Идите.
Секретарша вернулась на свое место и тут же сняла телефонную трубку, набрала номер:
— Эндокринология? Зина? Тут такое творится! — зашептала в микрофон. — Содом и Гоморра!..
Но ничего преступного или развратного за дверями не происходило. Василий начал протрезвлять Семена, благо душ имелся. Когда к Семену возвратилась способность воспринимать чужую речь, Вася спросил:
— К губернатору поедешь, он тебя вызывает? Оживлять тебя дальше? Или будешь дрыхнуть?
— Поеду, — заплетающимся языком ответил Семен. — Оживляй.
Весь комплекс мероприятий, включая капельницы, занял более двух часов. Семен выглядел неважно, но его уже не швыряло от стены к стене и речь стала внятной. Привел в порядок костюм, надел чистую сорочку и отправился на аудиенцию, аккуратно неся собственную голову, в которой плясали черти.
Василий сел за оформление документов, за систематизацию данных наблюдения за Кутузовым. Без этого явиться к столичным светилам было несолидно и непрофессионально. Писанины море. Как известно, доктора и следователи тридцать процентов рабочего времени проводят, не врачуя пациентов, не бегая за преступниками, а корпя над бумагами.
Татьяна находилась около Миши. Она испытывала к нему чувство, которое трудно описать словами, ведь предшествующий жизненный опыт ничего подобного не имел.
Подхватив Васин настрой на позитив, Таня рассказывала, какой замечательной стала жизнь. Миша хоть и был поклонником западной рок-музыки, но воспитанником пионерской
— Машины без очереди? — поразился Миша.
— Любые, — подтвердила Таня, — в том числе импортные. По городу и «Мерседесы», и «Шкоды», и «Вольво» носятся, «Жигули» уже десятой модели. Космонавты на орбиту летают чуть не каждый месяц, там теперь станция постоянная. И каждый может за границу поехать — покупай путевку в Китай или во Францию.
Она говорила и сама поражалась — ведь мы действительно стали жить намного лучше, а вечно ноем. Персональные компьютеры, Интернет, сотовая связь — все это сказкой звучало для Миши. Будто он перенесся во времени и оказался в эпохе, предсказанной писателями-фантастами. Да так, собственно, и было.
О том, что завтра он, Миша, может забыть обо всем, что сейчас услышал, Таня не упоминала да и думать об этом не хотела. На некоторые Мишины вопросы она не могла ответить и ходила спрашивать Васю.
— Как сыграла в хоккей сборная СССР с канадцами в семьдесят втором году?
— Выиграли, — поднимал голову от бумаг Вася. — Это была легендарная суперсессия, когда наши первый раз поехали в Канаду и утерли нос НХЛ. Потом еще было несколько матчей, в некоторых мы продули.
О том, что сборная страны когда-то проиграла, да и вообще хоккей и фигурное катание перестали выступать в роли главной национальной забавы, Таня не сказала. Просто принесла хорошую весть: наши выиграли. Миша радовался как ребенок. И расспрашивал, и поражался тому, что великой страны больше нет, грузины, украинцы и прочие советские народы теперь в отдельных государствах, президента и парламент выбирают все люди, а их областью руководит губернатор, как в царское время…
Татьяна в политике разбиралась не лучше, чем в спорте. А Миша всегда ею интересовался, то есть будет интересоваться. Сейчас же с трогательной интернациональной озабоченностью спросил:
— Как же киргизы или грузины без нас?
— Не очень хорошо, — призналась Таня. — Мужики на заработки в Россию едут. На Украине оранжевая революция в прошлом году была.
Из школьного курса истории Миша помнил, что революции бывают буржуазно-демократические и социалистические. Но чтобы цветные?
Тане стоило некоторого напряжения припомнить сгинувшие за тридцать лет реалии. Вспоминалось то одно, то другое.
— В больницах теперь шприцы только одноразовые, — рассказывала она.
— Не понял. Один раз укололи, и что?
— Выбрасывают шприц. Молоко или кефир не в бутылках продают, а в бумажных пакетах.
— Протечет, — сомневался Миша.
— Нет, бумага специальная, вощеная.
— Аппаратов с газированной водой больше нет. Помнишь такие, с одним стаканом на всех? Естественно, помнишь, ты же еще… Неужели мы не страшились пить из одного стакана?