Улан. Трилогия
Шрифт:
– Вы хотите научиться так же драться, "И вообще"?
– Спортсмен задумчиво посмотрел на гвардейцев, - могу сразу успокоить - "так же" у вас просто не получится.
Видя вскинувшихся было дворян, пояснил свою мысль:
– Это как с фехтованием - с раннего детства надо.
Мысль была понятна, так что парни остыли и закивали болванчиками.
– Затем - сразу предупреждаю, что выпившему или с похмелья на мои занятия можно даже не приходить. Курящему тоже.
– Это как?
– Озадаченно спросил Ефрем Смолин, - совсем?
– Совсем. Сами знаете, что
Кое-кто из присутствующих явно понял, о чём идёт речь.
– После табака, - продолжил спортсмен, - тоже одышка. А нагрузку я такую давать буду, что вы и трезвыми меня проклянёте. И ещё...
Владимир задумчиво посмотрел на формальных сослуживцев, как бы размышляя - можно ли им доверится. Затем, приняв решение, он слегка наклонился и понизив голос спросил:
– Вы хоть задумывались, почему казаки в походах не пьют?
– Чтоб не буянили, да чтоб враг пьяных не вырезал, - дружно ответили гвардейцы.
– Это для молодых, - с иронией хмыкнул попаданец, - на самом же деле - скорость теряется - сильно!
Откинувшись назад, он осмотрел компанию и продолжил:
– Если едину чарку выпить - всё! Клинком махать хуже получается, на кулаках тоже самое, устаёшь быстрее.
– Байки!
– Недоверчиво пробасил Андрей Улин.
– Проверяли... Не могу сказать - где и кто, - развёл руками князь, - но намекну лишь, что проверяли на сильных бойцах. То есть солдатикам, стоящим в строю под пушечными ядрами, чарка и в самом деле не лишняя - страх притупляет. Ну а скорость ему особо и не нужна. А вот бойцам серьёзным...
Тут экстремал слегка развёл руками, как бы охватывая присутствующих...
– Нам-то зачем? Храбрости чарка не добавит...
Все согласно закивали - дворяне не без оснований считали себя весьма храбрыми и высоко оценивали свои бойцовские навыки.
– Вот после боя - тут да, не возбраняется.
Лица присутствующих разгладились - пить-то оказывается всё-таки можно, просто реже.
Понятие "полосы препятствий" уже было, пусть и называлось по другому. Однако понять, что учиться преодолевать крепостные стены или обычные заграждения лучше заранее, известно было хорошо. Собственного говоря - в Шляхетском корпусе и прочих учебных заведений для дворян этому специально учили, ну а большинство постигали основы паркура, таская яблоки у соседей... Позже это искусство несколько забывалось, но всё равно - средний гвардеец, дяденька весьма габаритный, скакал по полосе препятствий как бы не лучше молодых современников попаданца.
– Неплохо, неплохо, - почти искренне сказал Владимир, проверив сноровку семёновцев в сортзале, а затем показал класс... Гвардейцы восхитились и прониклись - видно было хорошо.
– Ну а теперь преставьте, что перед вами - не гимнастический зал, а обычное пехотное укрепление. Вы ж после этакой подготовки его белками перелетите - враги и моргнуть не успеют!
Ну и всё - через неделю в Семёновской слободе начали строить полосу препятствий и вскоре спортсмен дважды в неделю начал гонять формальных... Да нет, уже полноценных сослуживцев. Сперва дела шли туго,
Не сразу, но постепенно появились и результаты - Семёновцы стали заметно подвижней и улучшили свои показатели в мордобойном искусстве. Хотелось бы сказать, что пить стали меньше, но увы... Реже - это да, князь сдержал своё обещание и не пускал с перегаром на занятия. Однако после занятий многие компенсировали вынужденное воздержание. Улан надеялся, что со временем дозы алкоголя уменшатся, но ясно было, что произойдёт такое событие не скоро. Впрочем, были и приятные моменты - больше половины курильщиков выбросили свои "соски".
Продолжалось и общение с Павлом Петровичем - тот оказался совершенно обычным мальчишкой, который с упоением слушал рассказы попаданца о разных странах. В октябре тяжело болеющая Елизавета завела разговор об этом:
– Мальчик привязался к тебе, - сказала императрица с одышкой, полулёжа в кресле. От неё ощутимо и весьма неприятно попахивало - многие лекарства были... специфическими, да и больное тело пахнет отнюдь не розами.
– Знаю, - флегматично отозвался парень, - я к нему тоже. Не буду врать, что "умру за него" и прочий бред, но так - если смогу чем помочь без вреда для себя, помогу.
Государыня слабо улыбнулась:
– Вот за это тебя и люблю - страешься не врать.
Помолчали, затем женщина продолжила:
– Хочу назначить тебя воспитателем Павла наравне с Паниным.
– А сам Панин как настроен? Если против, то сразу отказываюсь - он мне приятель, да и учит вполне хорошо.
– Никита Иванович не против - сказал, что - "Кого бы другого предложили, он бы с себя полномочия воспитателя снял, а князь Грифич на Павла хорошо влияет".
Панин и в самом деле был не против, так что попаданец скоро принялся за свои обязанности и первое, что он сделал, так это потребовал план занятий. Его не было...
Было нечто, очень приблизительное - одни учителя приходило до обеда, другие - после. И нет - сам Панин и Владимир уроков почти не вели. Скорее - время от времени они должны были вести "познавательные и нравственные" беседы, контролируя обычных учителей.
– Какой план занятий?
– Искренне удивился придворный. Не менее искренне удивился попаданец - его отсутствию. С классно-урочной системой (а точнее - её зачатками) уже были знакомы, но понятие "план занятий" полностью отсутствовало.
В итоге, Грифичу пришлось вспоминать то немногое, что он знал об учебном процессе и писать, затем править и снова писать... Править приходилось много - некоторые понятия были просто незнакомы в восемнадцатом веке. К примеру - у Павла пока отсутствовали уроки физкультуры.
В дальнейшем планировалось начать обучать его верховой езде пару-тройку раз в неделю, да столько же - фехтованию. И надо сказать, что отводилось на это прискорбно мало времени. Пока же мальчишке приходилось довольствоваться уроками танцев - причём танцев придворных, когда учили не сколько движениям, сколько расшифровке поз и ужимок.