Улица без рассвета
Шрифт:
Оказавшись рядом с гостем, священник молча повел его путем, о котором говорил перед смертью ксендз Пшеминський.
Грицай с деланным удивлением посмотрел на Иваньо:
– Позвольте, куда вы меня ведете?
– Как куда?
– Смешавшись ответил Ваня вопросом на вопрос.
Рука, державшая свечу, вздрогнула. Качнулись косые тени на низком своде.
– Я должен осмотреть подвал с самого начала, а вы идете в глубь подземелья. Чего?
Но Ваня уже овладел собой, хитруючы, ответил:
– Оттуда ближе к району, который
– Нет. Простите, но у меня есть определенная методика, которой я привык следовать.
– Прошу, как вам угодно, - с напускным безразличием согласился батюшка.
"Хитрый, - подумал Грицай.
– Хотел проверить, пойду я сразу к третьей камеры. Вероятно, он знает о тайнике Пшеминського и ищет его. Совершенно очевидно, что ищет… "
Грицай взялся за дело.
Метр за метром освещал лучом своего яркого фонаря своды, стены, пол, пристально рассматривал каждую трещину. Когда трещина была шире других, засовывал в нее тонкий стальной щуп, измерял длину перочинным метром, записывал сведения в блокнот. Казалось, он так погрузился в свою работу, что совсем забыл о Иваньо, который сидел на ступеньках и молча наблюдал за ним.
– Господи!
– Вдруг дрожащим голосом воскликнул священник.
Из глубины подземелья донесся стон, сначала едва слышный, потом громче. Глухой, невнятный, он пронесся под сводами подземелья и замер.
Рука Грицая рванулась в карман, где лежал пистолет. Но уже в следующее мгновение, поймав на себе острый, пытливый взгляд Иваньо, он вместо того, чтобы сунуть руку в карман, хлопнул себя по боку, воскликнул:
– Что это?
Священник подошел к нему вплотную и испуганно прошептал:
– Души! Души погибших взывают о возмездии. Если бы вы знали, сколько крови невинных пролито здесь! …
– Оставьте!
– Без всякого маскировки, вполне искренне рассмеялся Грицай. Трагический тон священника не произвел на него ни малейшего впечатления.
– Вы знаете, что я материалист и не верю в загробных басни…
Стон, от которого даже в душе холодело, снова повторился.
Ваня перекрестился, забормотал молитву.
– Ну, ну, - насмешливо похлопал его по плечу Грицай.
– Не волнуйтесь. Пойдем посмотрим, кто это подает голос.
Он спокойно направился по коридору, освещая его фонарем.
Ваня следовал за ним. Как только Грицай отвернулся, выражение страха сразу исчезла с священника. Кусая губы, он бросал полные ярости взгляды на широкую спину спутника.
– Где тут, - Грицай шарил лучом фонаря по стене.
– Ага, так я и думал! Смотрите.
Луч холодного света уперся в небольшое отверстие в стене. Стон доносился оттуда.
– Своеобразная эоловая арфа, - сказал Грицай.
– Здесь в вентиляционной трубе сделано некое устройство, образует звук, похожий на стон, когда наверху подует сильный ветер. Вот и все - никаких мертвых душ… Эти жуткие звуки, вероятно, входили в программу тероризации
Ваня покачал головой.
– Не знаю, как заключенных, а меня они напугали очень.
– Вот вам одно из преимуществ атеизма, - с откровенной насмешкой сказал Грицай.
– Атеисты храбрее.
Они вернулись обратно к входу.
– Может, вы подниметесь наверх, - предложил Грицай.
– Что вам здесь сидеть - в темноте и сырости.
– Ничего. Мой долг христианина велит мне не оставлять вас одного в таком мрачном месте.
Грицай понял, что Ваня от него не отстанет. Но открывать священнику настоящую цель своих исканий не хотел.
– Хорошо, тогда я быстро обходить коридор и камеры, а потом, когда будет больше времени, возьмусь за дело как следует.
– Как хотите, - как можно равнодушнее ответил Ваня, тщетно пытаясь скрыть свою радость.
– Я с вами.
Осмотрели центральный коридор, запутанные боковые ходы.
Коридор вел в большой зал с высокой ребристой потолком. В центре зала стоял квадратное повышении с гладко обтесанного камня. В углу - вторых, поменьше. За ним - камин.
– Зал судилища, - пояснил Ваня.
– В нем допрашивали и судили еретиков. Вот здесь, - показал он на центр зала, - сидели судьи-инквизиторы. В том углу пытали подсудимых.
– Веселое место, - пошутил Грицай.
Внешне небрежно осмотрел Грицай и третью камеру, где, по утверждению ксендза Пшеминського, содержался тайник с документами. Ничего подозрительного не заметил. Камни нигде не сдвинут, потолок тоже цела. Грицай облегченно вздохнул. Теперь он был уверен, что неизвестный, который рассматривал план и сделал на нем пометки, документы еще не нашел. Надо его опередить любой ценой…
Часа через три полковник Грицай сидел у себя с кабинете, дожидаясь лейтенанта Данилко.
В дверь постучали.
– Заходите, - пригласил полковник.
Молодой человек в штатском костюме отрапортовал:
– Лейтенант Данилко по вашему приказанию прибыл.
– Здравствуйте. Садитесь.
Полковник следил, как Данилко уверенно легко перешел кабинет, сел в кресло.
– Вы были ранены в ногу?
– Спросил Грицай,
– Так точно, товарищ полковник.
– Зажила рана?
– Так точно. Нога работает даже лучше, чем раньше.
Грицай улыбнулся. Он любил веселых людей и всегда откликался на шутку.
– Знаете, для чего я вас вызвал?
– Нет, товарищ полковник.
– Расскажите немного о себе.
В лейтенанта было простое, на первый взгляд ничем не примечательное лицо. Но если присмотреться лучше, привлекала внимание чистая ровная линия высокого лба, упорно сведенные брови, спокойные серые глаза. "Говорят, сероглазые - замечательные стрелки", подумал Грицай и спросил:
– Стреляйте метко?
– Ничего… Призы брал, - ответил Данилко, немного удивлен вопросом, что не касалось темы разговора,