Улица без рассвета
Шрифт:
Иначе чувствовал себя Демьянко. Он был в возбужденно-радостном настроении. Не ожидал удачи: попасть в гнездо "бойовкы".
– Слава вождю!
Демьянко вздрогнул. В дверях стоял Довгий. Он был в той же одежде, что и тогда, во время неудачной встречи с Богданна. На груди у него висел автомат, сбоку - пистолет.
Из-за его спины выглядывал Стецько.
– Вождю слава!
–
Долгое розшаркався перед Богданна, как ему казалось, очень элегантно, Демьянко протянул руку. Пришлось ее пожать.
– Вот, берите "медок", для святого отца последний отдаю, - Стецько подал Демьянко и Богданна два пакета. Они спрятали взрывчатку в кармане.
– Последний запас, - подтвердил Довгий.
– Спасаемся отсюда скоро, жизни нет.
Большой рот его перекривився, тонкие губы задергались в нервной судороге.
– Мне идти?
– Спросил Стецько.
– Иди, - разрешил Довгий. Объяснил гостям: - Вместе со Збигневом стоить, поговорить спокойно можем.
"Збигнев - третий в" бойовци ", подумал Демьянко.
Долгое снял с груди автомат, положил на лавку и подошел к сундуку в углу. Поднял крышку, достал бутыль, банка консервов, хлеб, две щербатые чашки, мутную стакан.
– Давай выпьем … Зовут тебя как?
– Демьянко.
– А вас, сударыня?
– Богданна.
– Вот и познакомились. Я - Довгий. Слышали?
"Бандитские честолюбие", подумал Демьянко и ответил:
– Не приходилось.
Он решил держаться независимо, даже несколько вызывающе, чувствуя, что таким образом вызовет у Довгого больше уважения.
Долгое сморщил узкий лоб, пошевелил бровями - ответ и ему не понравилась. Однако ничего не сказал.
Разложив угощение на столе, хозяин вытащил из-под пиджака кинжал, висевший на ремешке от брюк. Кинжал был черный, с фигурной рукояткой - такими вооружал Гитлер отборных головорезов - эсэсовцев.
Воткнув острие в консервную банку, Довгий ударил ладонью по рукоятке. С пробитой дыры сплюнул томатный соус. И вдруг Богданна подумала: может, именно этим кинжалом Довгий убил жену и дочь Стефана. Горло девушки сдавила спазма. Богданна почувствовала, что не сможет заставить себя проглотить хотя бы кусочек угощение Довгого.
Он уже открыл консервы, нарезал хлеба, доверху налил в стакан и чашки самогона. Стакан подсунул Демьянко.
– Выпьем! За ваше здоровье, Богданна. Не ходят к нам девушки, а такие, как вы, - и подавно.
– Спасибо, - спазма все еще душила горло. Богданна взяла кусочек хлеба, поднесла к губам.
– Пейте!
– Долгое тянул к ней свою чашку, чтобы чокнуться.
– Спасибо, не пью.
Глаза Довгого налились яростью.
– Что значит "не пью"? … Может, общество вам не по душе?
– Зачем обижаться, - сказал Демьянко.
– Нельзя ей, врач запретил.
Долгое засмеялся невеселым смехом.
–
И только теперь Демьянко понял, что Довгий пьяный, может, запой длится у него уже целую неделю. Глаза его были мутные, большой тонкогубый рот дергался. Настороженность зверя помогали ему скрывать свое состояние, но иногда на мгновение алкоголь брал верх, и разум Довгого тьмарився.
"Вот гад! Как же быть?
– Подумал Демьянко.
– Ссору с ним поднимать нельзя, не время ".
И ласково сказал:
– Выпейте, Богданна, не оскорбляйте хозяина.
Мнения Демьянка будто передались девушке. Она поняла: раздражать бандита, полусумасшедшего от злобы, страха и водки, нельзя. Надо выполнить его требование.
Медленно взяла чашку, глотнула вонючего самогона и закашлялась.
Долгое залпом выпил свою порцию и насмешливо посмотрел на Демьянка, который отпил три четверти стакана:
– Что, тоже врач запретил?
– Ты сейчас завалишся на сено, а мне сорок километров ехать, тогда городом идти, - спокойно возразил Демьянко.
С какой вкрадчивой любезностью Довгий предложил:
– А вы не торопитесь ехать, побудьте немного с нами. Бояться нечего, охрана есть. Ты уснешь, а мы с Богданна посидим.
Он смотрел в сторону, говорил безразличным тоном, но было в его голосе нечто такое, от чего Богданна сжалась, услышала беду.
Не понравилась его предложение и Демьянко.
– Нет, задерживаться мы не можем.
– Врешь!
– Губы Довгого задергались, хватая.
– Все вы врете! Обманули, предали.
– Никто тебя не обманывает.
– Много ты знаешь!
– Губы бандита двигались, как два красных блестящих черви.
"Надо убираться отсюда, - подумал Демьянко.
– Совсем эту тварь разобрало ".
Долгое снова налил самогона всем троим. Богданна с ужасом смотрела на полную чашку. Неужели придется снова пить? Нервы ее были такие напряженные, что даже самый прочный "первач" не захмеляв, но сам вид самогона вызывал тошноту.
– Много ты знаешь!
– Повторил Довгий.
– В Западную зону бежать надо, а что я буду делать в Германии их? Что? … Но память здесь по себе оставлю, ой оставлю!
– Яростно заскрипел зубами.
– Вовек Довгого не забудут!… Пей!
– С нас достаточно, пора, - твердо сказал Демьянко, отодвигая стакан. Он понял: больше уступать нельзя - от уступок бандит нахальнее. Если бы молодой человек был один, он бы не боялся бы ничего, но Богданна …
Поднялся из-за стола. Девушка тоже встала.
Долгое внимательно осмотрел Богданна, узкие глаза раздевали, липли к стройной фигуры девушки.
– Хорошо, - совсем трезвым голосом сказал Довгий.
– Ты иди … А вы, Богданна, останьтесь.
– Нет, - на скулах Демьянка заиграли тугие желваки.
– Мы пришли вместе и вместе пойдем.