Улица Светлячков
Шрифт:
— Что ты хочешь сказать?
— Она может тебя не узнать.
Путь до палаты Кейт показался Талли долгой мучительной дорогой. Вокруг нее были люди, но никогда еще она не чувствовала себя такой потерянной и несчастной. Джонни проводил ее до двери палаты и остановился.
Талли кивнула ему, собралась с силами и зашла внутрь.
Закрыв за собой дверь, она попыталась улыбнуться. Нашла, как ей показалось, в своем арсенале улыбку, подходящую к случаю, и сделала шаг в сторону кровати, на которой лежала ее подруга.
Изголовье
— Кейт? — позвала Талли, сделав шаг вперед.
И тут же поморщилась, услышав свой собственный голос. Он казался в этой комнате слишком громким, слишком живым.
Кейт открыла глаза, и Талли снова увидела женщину, которую знала всю жизнь, и девочку, которой поклялась в вечной дружбе.
«Отпусти руль, Кейт. Это все равно как летать».
Как же случилось, что после стольких лет верной дружбы они отстранились друг от друга?!
— Прости меня, Кейти, — прошептала Талли, чувствуя, как мало значат сейчас эти слова, которых она избегала всю жизнь, прятала в своем сердце, словно, выпустив их наружу, могла навредить себе. Почему из всех уроков, которые она должна была вынести из истории своей матери, Талли запал в душу именно этот. И почему она не перезвонила, когда услышала на автоответчике голос Кейти? — Прости меня, — снова произнесла Талли, чувствуя, как глаза застилают слезы.
Кейт никак не дала понять, что слышит ее, на ее лице не отразились ни удивление, ни радость. Извинения — пусть и запоздалые — не возымели действия.
— Пожалуйста, скажи, что помнишь меня.
Но Кейт только смотрела на нее бессмысленным взглядом.
Талли, нагнувшись, коснулась щеки Кейт.
— Это Талли. Та самая сучка, которая была твоей лучшей подругой. Я прошу прощения за то, что я сделала, Кейти. Мне давно надо было сказать это.
Талли сдавленно всхлипнула. Если Кейт не вспомнит ее, не простит, не вспомнит их дружбу, она не знает, как это пережить.
— А я вот помню, как впервые встретила тебя, Кейти Муларки-Райан. Ты была первым человеком на свете, которому захотелось узнать меня по-настоящему. А я сначала повела себя с тобой как настоящая дрянь. Но потом, когда меня изнасиловали, именно ты протянула мне руку помощи, — воспоминания захватили Талли. Она смахнула слезы торопливым жестом и продолжала: — Ты ведь думаешь, что я говорю только о себе, да? Так ты обычно говоришь. Но я и тебя помню, Кейти. Каждую секундочку. Например, как ты читала «Историю любви» и не могла понять, что значит «с…кин ты сын», потому что такого слова не было в словаре, или когда ты поклялась, что никогда не согласишься на французский поцелуй, потому что это отвратительно. — Талли покачала головой, стараясь собрать воспоминания воедино. Вся ее жизнь была сейчас вместе с ней в этой комнате. — Мы были так молоды, Кейти, но мы
Талли говорила и говорила, вспоминая историю их дружбы. Иногда она даже смеялась. Например, когда рассказывала, как они ездили на велосипедах без рук с Саммер-Хилл или как убегали от копов в тот день, когда их застукали на вечеринке.
— А еще помнишь, как мы пошли в кино на «Дракона Пита», потому что думали, что это боевик, а это оказался мультик. Мы были самыми старшими в зале и вышли оттуда, распевая: «Ты и я против целого света». А потом поклялись друг другу, что так будет всегда… Стоп!
Талли вздрогнула и посмотрела на Кейт. На глазах ее подруги были слезы. Они стекали по щекам и по вискам на подушку.
— Талли, — едва слышно произнесла Кейт. — Неужели ты думаешь, что я могу тебя забыть?
Талли захлестнула волна облегчения. Она судорожно всхлипнула и наклонилась к Кейт.
— Привет! — сказала она. — Тебе не обязательно было заходить так далеко, чтобы привлечь мое внимание. — Она погладила Кейт по безволосой голове, ощутив под пальцами гладкую, как у младенца, кожу. — Достаточно было просто позвонить.
— Я звонила.
Талли поморщилась.
— Мне так жаль, Кейт. Я…
— Ты и вправду дрянь… — Кейт с трудом улыбнулась. — И я всегда это знала. Но я тоже могла позвонить тебе еще раз, если на то пошло. Думаю, ни одна дружба длиной в тридцать с лишним лет не бывает без разбитых сердец.
— Я — дрянь, — кивнула Талли, чувствуя, как глаза ее снова заволакивают слезы. — Это мне надо было давно позвонить. Просто я… — Талли не знала, что сказать дальше, как описать кровоточащую рану, которая осталась в ней после их разрыва.
— Давай не оглядываться назад, хорошо?
— Тогда нам остается только смотреть вперед, — произнесла Талли, стараясь, чтобы каждое ее слово звучало убедительно.
— Нет, — тихо ответила Кейт. — Нам остается только сейчас.
— Я делала передачу о раке груди несколько месяцев назад. В Онтарио есть доктор, который творит чудеса. Я позвоню ему.
— Я закончила с лечением. Мне провели все процедуры, которые только бывают. И ни одна из них не помогла. Просто… побудь со мной.
Талли сделала шаг назад.
— Ты что думаешь, я примчалась к тебе, чтобы смотреть, как ты умираешь? Ты это хочешь сказать? Но я отвечаю: нет, я не собираюсь этого делать!
Кейт едва заметно улыбнулась:
— Но это — все, что нам осталось, Талли.
— Но…
— Неужели ты действительно думаешь, что Джонни сдался бы? Ты ведь хорошо знаешь моего мужа. Он такой же, как ты, и мы почти так же богаты. За шесть месяцев меня смотрели лучшие специалисты. Я перепробовала все традиционные, нетрадиционные средства и даже народную медицину, я посетила даже шамана из экваториальных джунглей. У меня дети, и ради них я сделала все, чтобы поправиться. Но ничего не помогло.